Уйти, чтобы остаться - [29]
Наконец Киреев отодвинул материал и снял очки. Он устал. Некоторое время он сидел молча, потирая глаза большим платком с вензелем «П. К.», похожим на осьминога. Затем подышал на очки и тщательно протер стекла.
— Что ж, будем решать, Дима, — Киреев навел очки на свет, что-то выискивая. — Какой же вы делаете вывод, Дима?
— Вывода нет, Петр Александрович. Есть предварительный расчет модели. И он несколько расходится с нашей гипотезой.
— Несколько?! — Киреев надел очки. — Диаметрально противоположно. Ведь модель утверждает значительную толщину ионосферы Венеры.
Вадим был доволен.
Интерпретация модели не вызывала возражения Киреева.
— Это предварительный расчет, — произнес Вадим.
— Что вам требуется для окончательного?
— Большее число наблюдений.
— И это все?! — Киреев вытащил авторучку. — Видите ли, Дима, об этой модели можно было говорить уже год назад. Выходит, что последний год вы топчетесь на месте. Неужели вы всерьез полагаете, что дополнительные наблюдения прольют свет?
— Вы не так выразились, Петр Александрович. Мне не надо проливать свет. Это позади. Мне надо исключить кое-какие допуски. И только за счет качества материала, — мягко возразил Вадим. — Так сказать, переход количества в качество.
— Все это чудесно. Однако вами выжато из электроники все год назад. А последующие наблюдения только усугубляют ошибку. Вам нужен инструмент с большой разрешающей силой. А его у нас пока нет. Его надо строить. И только тогда будет ясно, кто из нас прав! Вы ведь знаете>; Дима, как я серьезно отношусь к вам. Но никакими наблюдениями вы не исключите ошибку фазового хода, или это., или это., — остренькое перо авторучки обвело кружочком несколько формул и графиков.
Вадим кивнул. Он выжидал, что еще скажет Киреев, и обдумывал свои возражения. Вадим подходил к этому разговору, как к обычному научному спору, где надо доказывать свою правоту. Ответ выстраивался в цепь логических доводов. Он должен действовать безотказно и сразу. Главное — перенять инициативу. Сейчас он начнет говорить.
— Почему вы не женитесь, Дима? — произнес Киреев, не меняя тона.
Вадим не понял. Как-то не вязалось с тем, что они обсуждали.
— Надо жениться. Человек принадлежит науке, если он думает только о науке, Эйнштейн женился в двадцать два.
Мысль Вадима вильнула в другое русло. И размякла. Он растерялся. Он не знал, с чего начинать. От злости на Киреева, той злости, что толкала его на ближний бой, не было и следа., Вадим вдруг подумал о Веронике. Он так и не виделся с ней. И не звонил. Все эти дни он боролся с собой. Это было нетрудно, ему так и не удавалось вспомнить ее лицо, и борьба сводилась к досаде на себя. И неожиданно сейчас в его памяти возник образ Вероники. Туманно. Это его озадачило и насмешило…
Вадим напрягся. Необходимо мобилизоваться. Сейчас. Сию минуту. Потом к этому не вернешься. Но он слишком долго подбирал фразу. Киреев переждал ровно столько, сколько было необходимо. И прилично. Он больше не задавал вопросов. Он утверждал.
— Вы неспроста не рисковали говорить о глубокой ионосфере Венеры год назад., Дима, дорогой, я не хочу умалять ваших достоинств. И мне вначале казалось заманчиво, я даже писал о вашей работе в своей статье. Но теперь, кажется, мы с вами зашли в тупик. Признаться, я не вижу выхода, — Киреев промолчал и шутливо добавил: — Вы себя должны реабилитировать. Вы два года получали зарплату.
Шутки не получилось.
Вадим вдруг действительно почувствовал себя виноватым.
Чем он мог обороняться?
Он сам отрезал себе дорогу, заявив, что вывода нет, а есть предварительные расчеты. Сколько их может быть, этих предварительных? Один? Десять?
А Киреев все говорил. Негромко, доброжелательно. Если бы он кричал. Тогда Вадим нашел бы, что ответить.
— Простите, но я могу перечислить работы, проведенные мною, — вяло перебил Вадим. — Мне странны ваши упреки. Я не дебютант.
— Вот именно. Вы способнейший человек, Дима, — жестко ответил Киреев. — Ваша научная отдача заслуживает всяких похвал. Поэтому меня и пугает ваша длительная увлеченность глубокой ионосферой.
— Ладно, допустим некоторые частные ошибки. Но ведь это только ошибки! — неожиданно резко произнес Вадим.
Савицкий с шумом стал сворачивать целлофановый пакет. Казалось, он жестью кроет крышу. Вадим обернулся и поймал беззубую улыбку-маску. Словно Савицкий увидел что-то приятное и давно ожидаемое. Мысли Вадима спутались. Он не мог разгадать причину этой улыбки.
— При чем тут ошибки?! Главного у вас нет. Результата! Одни расчеты. И далеко не убедительные… Думаю, будет неплохо заняться вам иной темой, — тон Киреева был категорический. Он протянул Вадиму толстую папку. Ту, что принес с собой в лабораторию. На титуле стоял гриф Института баллистики.
Киреев поднялся. Он считал разговор исчерпанным. И вышел.
Ближнего боя не произошло.
Вадим зло швырнул папку на стол.
— Ну?!
— Что ну?
— Так, ничего, — Савицкий пристально разглядывал Вадима.
«Пусть только улыбнется… Пусть улыбнется… Я наговорю такого, что он отучится улыбаться», — подумал Вадим и в свою очередь принялся разглядывать Савицкого. Тот не любил, когда обращали внимание на его мохнатые несуразные уши. И Вадим делал именно это. Сейчас Савицкого это не трогало. Его мысли были заняты более важным, и он продолжал смотреть на Вадима с прежним любопытством. Затем глаза безразлично помутнели, словно выключили подогрев. Сеанс окончен. Он увидел все, что хотел.
Роман «Поезд» и предыдущие романы Ильи Штемлера «Таксопарк», «Универмаг» составляют единый условный жанр «делового городского романа». События, происходящие в «Поезде», касаются каждого из нас, когда мы становимся пассажирами. Поэтому героями романа кроме пассажиров являются проводники, начальник поезда, начальник станции, заместитель министра и многие административные лица, от которых зависит судьба железной дороги.
Роман о работниках сферы обслуживания большого современного города — таксистах. Главные герои романа — молодой директор парка Тарутин и шофер первого класса Сергачев. Роман насыщен производственными, личными коллизиями, в которых переплетаются судьбы людей разных возрастов. Центральная идея романа — утверждение морали нашего социалистического общества.
Этот автор не нуждается в рекламе. Один из «культовых» авторов восьмидесятых годов, Илья Штемлер давно и хорошо знаком нашим читателям. Его бестселлеры «Таксопарк», «Универмаг», «Поезд» и другие книги заняли почетное место на книжных полках. В наши непростые времена писатель не только сумел отточить свое литературное мастерство, но и остался верен своим творческим принципам. Кропотливая работа с «материалом», прекрасное знание жизни во всех ее проявлениях, глубокий психологизм — вот некоторые из слагаемых его успеха.
Действие романа Ильи Штемлера «Гроссмейстерский балл» происходит в наши дни на ленинградском заводе, куда направляются выпускники одного из институтов. Люди, для которых честность, принципиальность и ответственность за порученное дело стали нормой поведения, сталкиваются с теми, кто пренебрегает своим служебным долгом.
Однажды утром соседский пес во время прогулки нашел во дворе дома, где жил известный журналист Евсей Дубровский, труп младенца. Начинается расследование, к журналисту обращается милицейский дознаватель. Однако неожиданным образом по ходу дела Дубровский из свидетеля становится подозреваемым… Об этом, а также о страстях библиофилов, о любви и ненависти, о долге и чести, о вечных темах русской литературы читайте в новом романе Ильи Штемлера «Сезон дождей».
Произведения Ильи Штемлера объединены интересом писателя к моральному облику нашего современника, к острым проблемам, которые приходится решать в сложные моменты жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские специалисты приехали в Бирму для того, чтобы научить местных жителей работать на современной технике. Один из приезжих — Владимир — обучает двух учеников (Аунга Тина и Маунга Джо) трудиться на экскаваторе. Рассказ опубликован в журнале «Вокруг света», № 4 за 1961 год.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».