Увязнуть в паутине - [90]
— А обо мне уже расспрашивали, — сказал он, вернувшись на лежанку.
Венцель причмокнул.
— Это можно было предвидеть. Думаю, что за тобой приглядывали с того самого момента, когда узнали, что это ты будешь вести следствие. Теперь желают сблизиться, чтобы, в случае чего, молниеносно отреагировать.
— И сколько им известно?
— Лучше всего предположить, что все. Даже если и ошибешься, то незначительно.
Шацкий покачал головой. Господи, он никак не мог поверить, что все это происходит на самом деле.
— Кто такие «они»? — задал он вопрос.
— Хороший вопрос. Я уже много чего о них знаю, но все еще недостаточно. Ты «Досье «ОДЕССА» Форсайта читал?
Прокурор кивнул.
— Так что знаешь, что «ОДЕССА» — это было объединение бывших офицеров СС, которые после войны создали тайную организацию, чтобы поддерживать старых товарищей по оружию.[134] Деньги, должности, бизнес, помощь в укрытии, запутывание следов, левые бумаги, иногда — ликвидация тех, которые слишком о многом догадывались. Либо тех, которые слишком настроены на раскрытии правды. И хотя я знаю, что эта аналогия может многим показаться грандиозной, у нас тоже имеется своя, назовем ее, «ОДЕСБА». Которая, возможно, функционирует значительно лучше, чем «ОДЕССА». Нашим офицерам не нужно было бежать в Аргентину, на них никогда по-настоящему не охотились, различные робкие следствия умирали в зародыше. Ведь даже заказчиков убийства Попелушки нам посадить не удалось, не говоря уже о сотнях — кто знает, а вдруг их и тысячи — дел поменьше. Подумай только: прекрасно организованная сеть, масса информации с крючками на практически всех, извлекаемые в соответствующий момент папки, крупные деньги — как из прошлого, так и полученные из грабежа государственной собственности, а так же от бизнес-деятельности, что ведется уже шестнадцать лет. Тебе известно, каким словом называют такую организацию.
— Мафия.
— Именно. Похоже, единственная, которая может равняться с наилучшими итальянскими образцами. И как раз это «они» и есть. Так что если тебе хочется каким-то образом добраться до них, сразу же забудь об этом. Ты только подумаешь об этом утром, а вечером зарыдаешь рядом с трупом собственной дочки. А если без этого не сможешь решить свое дело — отложи его в долгий ящик. Жизни жалко.
— А ты?
— Я — один из нескольких человек, которые занимаются преступлениями службы безопасности; на самом деле окружение считает меня психом и долбаным охотником на гэбню. Никто меня не поддерживает, мои исследования игнорируются. И я этому не удивляюсь. ИНП — это учреждение номер один в списке зараженных «ОДЕСБой». Причем, намного сильнее, чем — со всем моим уважением — прокуратура. Понятное дело, им известно обо всем, что я делаю, но они считают, что я не опасный. Помимо того, я смертельно болен — хотя сейчас это трудно заметить — у меня есть года два, не больше. Знаю я прилично, но прекрасно понимаю, что при жизни всего не опубликую. Может быть когда-то, когда все они вымрут, какой-нибудь историк воспользуется тем, что я собрал.
— Ты преувеличиваешь, — сказал Шацкий. — Здесь тебе не Сицилия. Наверняка мы говорим о нескольких типах, которые снимают под прикрытием какую-то контору в Варшаве, где они играются в стр-р-рашных эсбеков, потому что они вынесли из картотеки несколько папок. Я же буду делать свое.
Венцель скривился.
— Преувеличиваю? Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве восемьдесят девятом году взорвалась некая бомба «К», которая вызвала, что неожиданно испарились все ёбаные красные аппаратчики, дворняжки на советских поводках, эсбеки, персональные источники информации, секретные сотрудники и вообще вся эта тоталитарная чернь? Я вот что тебе скажу: тебя подкупят или запугают. Может даже еще сегодня, как только они узнают, что ты со мной беседовал. Просто так, на всякий случай.
— Ты не знаешь меня.
— Я знаю тех, что были здесь перед тобой. Все такие же стойкие и непоколебимые. Все они говорили, что я их не знаю. С той поры я не слышал ни про них, ни про дела, которыми они занимались. Я без претензий. Такова жизнь: если в частном порядке есть что терять или есть что получить, свое мнение очень легко поменять.
2
На работе он начал с того, что договорился на следующий день с доктором Еремияшем Врубелем. У него в голове появилась безумная идея процессуального эксперимента, но чтобы его провести, вначале нужно было уточнить все подробности с доктором. Забавно, но Врубель, который так раздражал его проявлением превосходства и глупыми шуточками в ходе беседы, записался в его памяти человеком симпатичным и достойным доверия. И он с охотой встретится с ним.
После того он позвонил Кузнецову. Полицейский звонок принял, но, как и всегда, он был в паршивом настроении.
— Теоретически кое-чего есть, а практически — ноль настолько громадный, что в него можно вложить все бабки, прокрученные бандой Пискорского,[135] в банкнотах по десять злотых, — ответил он на вопрос о продвижениях в исследовании прошлого Теляка. — Мы нашли соучеников из лицея, которые помнили только то, что такой был. Нашли студентов из его группы, которые помнили то же самое. Нашли его сотрудников по Варшавскому графическому предприятию, куда он попал после института. Большая часть его вообще не помнила, только один мастер припомнил, что парень быстро учился и желал экспериментировать с новыми технологиями. Что тогда, наверняка, означало струйные принтеры, впрочем, не имею понятия.
Действие романа разворачивается в древнем польском городе Сандомеже, жемчужине архитектуры, не тронутой даже войной, где под развалинами старой крепости обнаружены обескровленный труп и вблизи него — нож для кошерного убоя скота. Как легенды прошлого и непростая история послевоенных польско-еврейских отношений связаны с этим убийством? Есть ли в этих легендах доля правды? В этом предстоит разобраться герою книги прокурору Теодору Щацкому.За серию романов с этим героем Зигмунт Милошевский (р. 1976) удостоен премии «Большого калибра», учрежденной Сообществом любителей детективов и Польским институтом книги.
Наутро после групповой психотерапии одного из ее участников находят мертвым. Кто-то убил его, вонзив жертве шампур в глаз. Дело поручают прокурору Теодору Шацкому. Профессионал на хорошем счету, он уже давно устал от бесконечной бюрократической волокиты и однообразной жизни, но это дело напрямую столкнет его со злом, что таится в человеческой душе, и с пугающей силой некоторых психотерапевтических методов. Просматривая странные и порой шокирующие записи проведенных сессий, Шацкий приходит к выводу, что это убийство связано с преступлением, совершенным много лет назад, но вскоре в дело вмешиваются новые игроки, количество жертв только растет, а сам Шацкий понимает, что некоторые тайны лучше не раскрывать ради своей собственной безопасности.
Третья, заключительная книга из цикла о прокуроре Теодоре Шацком. Она, в основном, посвящена проблеме домашнего насилия.
На своей вилле в Вигате найдена убитой красивая молодая женщина, Микела Ликальци. Причем обнаруживает ее при несанкционированном проникновении в дом не кто иной, как комиссар Монтальбано. Подозрение падает на умственно неполноценного Маурицио Ди Блази, безнадежно влюбленного в Микелу. Комиссар Монтальбано не верит в виновность Маурицио, но его отстраняют от расследования. Вскоре Маурицио погибает от пули полицейского при попытке задержания. Казалось бы, дело можно закрывать, но правдолюбивый комиссар продолжает искать настоящего преступника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С первых же страниц повести писатель бросает нас в глубокий водоворот событий, опаляет жаром страстей, до поры глухо тлевших в небольшом венгерском селе и ставших причиной трагической гибели человека, найденного убитым на проселочной дороге. Кто и за что убил Давида Шайго? Наверное, это можно будет узнать, если удастся установить, кому принадлежит мотоцикл, описавший вокруг убитого петлю… Майор милиции Кёвеш и его коллега капитан Буриан берутся за решение этой, на первый взгляд, не очень сложной задачи.
Мир филателистов, в который один за другим погружаются герои романа А. Пивоварчика «Открытое окно» – от наивных простачков до мрачных маньяков и дельцов включительно, – с его удивительными страстями завораживает и сбивает их с толку – молодого лейтенанта и его самоуверенного и несколько экзальтированного коллегу. Они погружаются в атмосферу полуобменов, полуобманов, сделок, купли продажи, но в то же время перед ним мир истинного коллекционирования, лихорадки, страсти, которой заболевают чуть ли не все сотрудники Главного управления милиции города Варшавы.
У Ирины Турецкой автомобильные «неприятности». Помочь жене друга берутся Грязнов и сыщики из агентства «Глория». А к адвокату Гордееву приходит миловидная женщина и просит принять на себя защиту ее друга, крупного бизнесмена, которого подставили его же партнеры и засадили в тюрьму. Неожиданно два эти дела, сопряженные с опасностями, похищениями и даже убийствами, объединяются в одном частном расследовании, которое вынуждены проводить профессионалы в буквальном смысле в свободное от службы время.
Средь бела дня убиты известные депутаты государственной думы, сопредседатели партии «Прогрессивная Россия». Официальное следствие хоть и не признается в этом, однако зашло в тупик. Соратники погибших политиков, обеспокоенные собственной безопасностью, решают нанять частного детектива Дениса Грязнова, чтобы силами своего агентства он защитил их и изобличил заказчика. А заказчиком может быть кто угодно: недавно созданная «Прогрессивная Россия» завоевала уже некоторую популярность и была как кость в горле у различных политических партий и группировок.