Увязнуть в паутине - [89]

— Изо всех сил извиняюсь, — процедил Шацкий, — только я не работаю в ИНП. Не узнаю ежедневно про гэбистские преступления. А когда прихожу, чтобы узнать, так вместо того, чтобы получить информацию, меня посылают нахуй. Хочешь, чтобы я ушел, так и скажи. Не хочешь — расскажи, что знаешь. Остальным можешь заткнуться.

Венцель сморщил брови и прошелся рукой по волосам.

— «D», то есть дезинформация и дезинтеграция. То была самая закамуфлированная структура во всем МВД, они сами говорили: «конспирация в конспирации». Отдел существовал как в центре, так и в воеводствах в виде отдела «D». То были спецы по грязной работе. Их действия заключались в распространении сплетен, попытках рассорить оппозицию, очернить ее деятелей. Ну и более простые вещи: шантаж, похищения, избиения, а так же убийства. Я понимаю, что ты об этом не слышал, но ведь существование таких людей просто логично. Ты способен поверить в аппарат террора, который ограничивается исключительно доносами и признаниями сотрудников? Вот именно…

Теодор Шацкий никогда об этом не задумывался. Ба, он даже не слышал никогда о ком-либо, кто бы о подобном размышлял. Но должен быо признать, звучало все это весьма достоверно.

И он спросил, а чего гэбистские убийцы могли хотеть от молодого студента.

— Как я уже и говорил: либо его старики, либо это была ошибка. Чем занимались его родители?

— Это тоже странно, — буркнул Шацкий. — Понятия не имею. То был интеллигентский дом, они могли быть юристами, врачами. Мне их не удалось пока что найти, исчезли. Есть у меня определенные фантастические подозрения, но, скорее всего, они взяли дочку и выехали с ней за границу. Это было самым лучшим, что они могли сделать в этой ситуации.

— Наверняка так оно и случилось. Во всяком случае, ты должен знать, что дебилы у красных не работали. Непосредственное покушение, как произошло в случае Попелушки, означало скандал, судебное расследование, бурю на Западе. А вот если у кого-то во время грабительского нападения убили мать — именно так ведь погибла Анеля Песевич[131] — ну что же, бывает. У кого-то пропал ребенок или пострадал в ходе несчастного случая, у другого жена сгорела во время пожара квартиры… Просто неудача. Но те, которые должны были прочитать данное сообщение — наверняка его поняли. Знаешь, когда убили мать Песевича?

— Ну?

— Двадцать второго июля.[132] Думаешь, это случайность? Некоторые аспекты этих убийств — как они связывали жертв, важная дата — были словно подпись красных бандитов. Когда убили твоего Сосновского?

— Семнадцатого сентября.

— Ну, сам видишь, еще вопросы есть?

У Шацкого пересохло в горле. Он попросил стакан воды.

— Ты два раза повторил, что это могло быть случайностью. Такое и вправду бывало?

— Да. К сожалению. Не забывай, офицеры не ходили «на работу». Иногда через различных посредников нанимали самых обычных преступников, чтобы не марать себе рук. А бандюга, он бандюга и есть. То неправильно прочитал адрес, то этажи спутал, то офицеры плохо расследовали дело и послали не туда, куда нужно. У нас подобные случаи задокументированы. Потрясающе! Тем более потрясающе, что те, которые сражались, в том числе и их семью, знали, что рискуют. А те не имели со всем этим ничего общего, жили себе спокойно. Но это означает еще и то, что во времена тоталитаризма никто не может жить спокойно. И что отказ от борьбы, прятанье головы в песок как не оправдывает тебя, так и не защищает.

Теодор Шацкий укладывал в мыслях полученные сведения. Можно принять, что Сосновский был убит людьми безопасности. Возможно, в связи с деятельностью родителей, о которой сам он не имел понятия. Дата его убийства стала счастливой для Теляка. Почему? Был ли он каким-то образом замешан в убийство? Или на этой смерти чего-то заработал? Прокурор прямо спросил об этом у Венцеля.

— А где этот Теляк работал?

— Он был директором полиграфической фирмы со звучным названием Польграфекс. Довольно процветающей, мы узнали, что он отложил приличную сумму, и застрахован был на немногим большую сумму.

Венцель в очередной раз за этот день расхохотался.

— Знаешь, чьей собственностью был этот Польграфекс?

Шацкий отрицательно покачал головой.

— Польских Азартных Предприятий. Известных тебе, возможно, тем, что обладают, практически, монополией на ведение казино в Польше. А так же тем, что никакой прокурор или налоговый инспектор не в состоянии схватить их за задницу. А кроме того тем, что там полно бывших гэбистов. Если ты задумывался над тем, был ли Теляка замешан в службы безопасности, то можешь быть уверен. Наверняка был. Вопрос, был ли он замешан в убийство парня. И потому ли был теперь убит. Но вот тут я тебе уже не помогу. Можно еще попытаться проверить был ли он офицером СБ в восьмидесятых годах, но если работал в «D», то все наверняка было вычищено подчистую.

— Уничтожено?

— Не шути. Такие вещи не уничтожают. Наверняка лежит в сейфе какой-нибудь виллы в Констанцине.[133]

Шацкий спросил, можно ли ему закурить. Можно, но только снаружи. Он вышел на узенький балкончик. Было душно и почти безветренно, все казалось липким. Небо затягивалось чернильными тучами, так что была надежда, что это безобразие закончится порядочной грозой. Все ждали этого с нетерпением и точкой. Он же испытывал спокойствие. С каждой мыслью очередной элемент вскакивал на свое место, в кубике Рубика два цвета уже были сложены. Правда, многие части были объединены его предположениями, даже не уликами, не говоря уже о доказательствах и фактах, но он уже чувствовал, что дело это не будет очередным «висяком» на полке. Теперь же следовало поговорить с Венцелем о другом.