Увлекательное приключение - [30]

Он вышел из гардеробной, облаченный в плотно облегающий живописный костюм матадора, который он всегда носил как форму, для того чтобы его везде узнавали, где бы он ни появлялся.

Пока он приближался к ней, донья Алькира любовалась его кошачьей грацией. Миахадо напоминал ей черную пантеру: он был так же красив и так же опасен.

Она сидела на низком табурете и снизу вверх смотрела на него. Ее длинные волосы рассыпались по ярко-алому бархату накидки, взгляд темных глаз казался таинственным, пунцовые губы загадочно улыбались.

— Ты придешь сюда завтра ночью, — сказала она, и это прозвучало скорее как приказ, нежели как приглашение.

— Если только здесь не объявится этот англичанин, — с горечью ответил он.

— Даже если он и объявится, ты же не рассчитываешь застать его у меня в такой час! — улыбнулась донья Алькира.

Миахадо грубо схватил ее за плечи.

— Я убью тебя! — хрипло сказал он. — Тогда ни один мужчина больше не посмеет взглянуть на тебя, и ты останешься моей навеки.

Его руки обхватили ее белоснежную шею, на которой так гордо покоилась ее головка. Медленно, почти незаметно он стал сильнее сжимать пальцы. Донья Алькира даже не шевельнулась и лишь смотрела на него.

— А разве мертвая женщина сможет дать тебе то, что даю тебе я? — тихо спросила она. — Разве губы мертвой женщины будут так страстно жаждать твоих поцелуев? Разве мертвая женщина сможет так нежно обнимать тебя и сгорать от желания, как я в ожидании завтрашней ночи?

Их глаза встретились, и на мгновение показалось, что он не устоит перед страстным призывом, который явственно читался в ее взгляде. Его губы дрогнули, дыхание участилось, но он тут же с такой яростью отшвырнул ее от себя, что она упала бы на пол, если бы не ухватилась рукой за туалетный столик.

— Будь ты проклята! — воскликнул он. — Ты околдовала меня! Ты въелась в мою плоть и кровь, и я не в состоянии вырваться из твоих сетей! Ты унижаешь и оскорбляешь меня, и все же всякий раз я приползаю к тебе на коленях и молю о милости. Я твой слуга, твой раб. Я ненавижу тебя и в то же время сгораю от любви. Я не в состоянии думать ни о чем другом! В один прекрасный день я убью тебя, хотя бы для того, чтобы снова стать свободным!

Казалось, воздух все еще сотрясался от этой страстной тирады, когда Миахадо резко повернулся и направился к двери. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как донья Алькира уже оказалась рядом с ним. Она обхватила его обеими руками и крепко прижалась к нему всем телом.

— Мой возлюбленный, мой герой, мой повелитель! — Взмолилась она. — Не уходи от меня в таком гневе! Ты же знаешь, как я люблю тебя! Я твоя, разве я не доказывала тебе это тысячу раз?

Преодолевая его сопротивление, она все ниже склоняла к себе его голову, и наконец их губы слились в страстном поцелуе, и огонь желания вспыхнул в них с прежней силой.

Но когда Миахадо так крепко прижал ее к себе, что она едва могла вздохнуть, когда он до боли впился губами в ее губы, донья Алькира выскользнула из его объятий и отступила назад.

— Тебе пора уходить, — сказала она.

Видя, что он упрямо направляется к ней, пожирая ее страстным взором, донья Алькира протянула руку к золотому колокольчику, стоявшему на туалетном столике. Раздался тихий, мелодичный звон, и почти в ту же секунду дверь отворилась, и на пороге появилась пожилая горничная, держа в руках длинный темный плащ. Она молча накинула его на плечи Миахадо. Он перекинул одну полу плаща через плечо так, что она почти полностью скрывала его лицо.

— Проследи, чтобы его никто не видел, — приказала донья Алькира горничной, потом снова повернулась к Миахадо.

— Adios, — тихо проговорила она.

— Adios, — ответил он.

Когда дверь за ним закрылась, донья Алькира несколько мгновений стояла, глядя на нее, и на губах у нее блуждала улыбка. Потом она снова подошла к туалетному столику и, взглянув на себя в зеркало, рассмеялась. Это был довольный смех женщины, сознающей собственную силу и уверенной, что она неотразима.

Донья Алькира все еще сидела перед зеркалом, когда дверь снова отворилась и в комнату вошла та же горничная.

— Все в порядке? — спросила донья Алькира.

Горничная кивнула.

— На улице не было ни души, госпожа.

Донья Алькира сладко потянулась.

— Еще довольно рано, и я совсем не чувствую усталости. Чем бы мне заняться, Хуана?

— Разве вы забыли, что дон Карлос пригласил вас сегодня на ужин, госпожа? — спросила горничная. — Насколько мне известно, он устраивает большой прием.

— Дон Карлос! Он мне надоел!

Донья Алькира скорчила недовольную гримаску, но потом, внезапно передумав, сказала:

— Но это все-таки лучше, чем провести весь вечер в полном одиночестве. Принеси мое новое платье из кораллового атласа, а к нему я надену изумрудное ожерелье. Предупреди Фриволо, что он будет сопровождать меня. Ты не забыла запереть его?

— Он просидел взаперти весь вечер, госпожа.

— Ты должна тщательно следить за этим, — наставительным тоном произнесла донья Алькира. — Он любит меня, я не сомневаюсь в этом, но у него злой язык, поэтому никогда нельзя быть уверенной, что он не поддастся искушению рассказать обо всем, что увидел или услышал.