Увидеть Хозяина - [10]

Дик захохотал.

– Извини, я все время забываю, что ты не в курсе. Гоблины они потому, что они гоблины. Ну, увидишь – поймешь, конечно. Гоблины и гоблины, точь-в-точь по сказке: носатые, длинноухие, косоглазые. На самом деле они, конечно, анги.

– Будь неладно это проклятое слово, – вставил Ланселот, жуя мясо.

Я устало выдохнул, надув щеки, что заставило Святослава хихикнуть.

– Ну вы и объясняете. Оказывается, они все-таки не гоблины, хотя у них и косые глаза, а всего-навсего анги. Ох, как много это мне объяснило. Это народ? Раса? Клан? Каста?

Дик и Ланселот переглянулись. Дик поставил кружку.

– Ни то, ни другое, ни третье. Они – анги. Ну, гоблины они, как ты не понимаешь? Нелюди. Нечисть Хозяина. Слуги его, которых он сам, как говорят, и создал. Видишь ли, Хозяин много чем владеет, а хотел бы владеть вообще всем на свете. Чего-чего, а производственных мощностей для изготовления некробиотических слуг, или – если тебе так понятнее – некробиороботов, у него навалом.

– Некробиотических, – произнес Святослав, как бы пробуя слово на вкус. Я понимал, что происходит сейчас у него в голове – примерно то же происходило в голове и у меня. Знание линка было нам дано вместе со знанием значения всех его слов. И теперь каждое новое слово надо было умащивать в голове, притирая его к собственному запасу знаний и представлений, таких непохожих на то, что было привычным и понятным в этом нынешнем мире. – Некро… биотических. Мертвоживущих, так, что ли?

Дик буднично кивнул.

Святослав торжественно снял шелом, обнажив пшеничного цвета спутанные волосы, заплетенные по сторонам лба и затылка в четыре косички, и медленно перекрестился.

– Так мы, выходит, против Самого идем. Против Нечистого.

– Можно и так сказать, – ответил Лестер. – Хотя он, видишь ли, не Люцифер. Он – не падший ангел. Никто не знает, откуда они, Хозяева, вообще взялись и почему так получилось, что семь-восемь тысяч лет назад из них всех остался только один, который впитал всю их мощь и ярость. Но все совершенно точно знают одно: он – Враг рода человеческого. Он – очень плохой. Он – против нас. Но он не всесилен. Он силен, страшно силен, он коварен, он действует через предательство, ложь, алчность, ненависть – но он не всесилен. Я до сих пор не понимаю, почему избраны были именно мы. Но я знаю, что мы – избраны. Мы идем бросить ему вызов, потому что он совершил какую-то особенно мерзкую гадость. Наверное, к нам присоединится кто-нибудь еще, потому что я не вижу, как мы сможем добраться до него впятером. Но идти надо.

– Идти надо, – подтвердил я. – Мне так и было сказано. Но… некробиотических?

Сын самурая коротко вздохнул, сомкнув на секунду руки в молчаливой молитве.

Ланселот высоко вздел кружку, в последние три долгих глотка опустошая ее, потом со стуком поставил ее на стол и утерся бумажной салфеткой.

– Да, некробиотических, – подтвердил он. – Видал я и таких. И вот что я вам, ребята, скажу. Бить мне приходилось всяких. Но никого мне не было так приятно бить, как эту мерзостную нечисть. И если нас с вами там, в Цитадели, покрошат в капусту, мне одно уже радостно: что я по дороге постараюсь покрошить столько этой нечисти, сколько еще во всю свою жизнь не крошил. И это будет славная охота. Так я надеюсь.

Святослав снова перекрестился, отодвинул шлем в сторону и приник к кружке. Като посмотрел на то, как князь глотает, и тоже взялся за пиво.

– Ну что ж, пусть так и будет, – сказал я, придвигая кружку. – Я бы только одно хотел знать. Дик – охотник, Ланселот – разведчик, про Като и Святослава я вообще не говорю – видно же, бойцы славные. А вот чем могу быть полезен я, с одним ножиком-то?

Дик встал, выгребая из кармана монетки.

– Пойду еще пивка возьму. Ланселот, тебе брать? А тебе? Хорошо, я тогда сразу пять возьму. Ким, не беспокойся. Нас собрали не просто так. Как видно, не просто так тут и ты. Все поймем со временем. Я даже думаю, что гораздо быстрее, чем хотелось бы!

И он направился к стойке, позвякивая монетками в руке. А когда вернулся и стал расставлять кружки по столу, в харчевню Дохлого гоблина вошли, один за другим, топая подкованными ботинками и звякая амуницией, еще пятеро.

Дик как обернулся, так и застыл, нащупывая рукой ствол ружья (оно стояло позади него, между столом и лавкой – так, что, когда Лестер сидел, ствол оказывался у него между колен).

Святослав и Като схватились за мечи. Ланселот полез в кобуру под мышку.

Один я оцепенел.

Ну нет, это были, уж во всяком случае, не гоблины. Они не были ни особенно носаты, ни особенно косоглазы, ни особенно длинноухи. Двое были чернокожи – это да; один был азиат, двое – белые, хотя и смуглые, обросшие неопрятными, клочкастыми бородками. Но зато они были вооружены, и вооружены серьезно; не знаю, как назывались эти устройства у них у руках, но выглядели они пострашнее и посмертоноснее старенького плазмогана Дика. От них, этих пятерых, от их кожаной и брезентовой одежды, от их грубой обуви на тяжелых, косолапых ногах, от их мерцающего черным металлом и красными индикаторами оружия пахло – пахло пылью, сталью, прелой кожей, потом и табаком. И они явно зашли сюда не пива выпить.