Увидеть Хозяина - [8]

Ага! Внутри-то окна были! Односторонняя прозрачность, сказал я сам себе. Были и вполне удобные сиденья. Мы сели на свободные – вся задняя половина была свободна.

Святослав и Като сели к окнам, напряженно сжимая рукояти скрытых от любопытных глаз мечей. Я сидел рядом с князем, Ланселот – передо мной – возле сына самурая. Дик сел справа, через проход от меня.

Автобус двинулся. Внутри было слышно только негромкое урчание двигателя у нас под ногами, да ощущалось легкое покачивание.

Впереди сидели другие пассажиры – человек пятнадцать.

Все они сидели к нам спиной, и слава Богу. Наверное, мы выглядели для них столь же странно, как они – для меня.

Среди них были чернокожие, завернутые в какие-то длинные одежды, поверх которых у всех были надеты коричневые кожаные куртки.

Было человека три белых, одетых примерно как Ланселот, но попроще – такого, я бы сказал, фермерского вида.

Было несколько женщин, у которых головы были покрыты одинаковыми полосатыми платками, похожими на талесы в синагоге.

А еще был кондуктор – почему-то я сразу угадал должность этого бледного азиата с ярко-рыжими волосами, одетого в своеобразную синюю униформу, который, едва автобус отъехал от остановки и набрал ход, встал и двинулся в нашу сторону.

– Эх, беда, денег-то у вас нету, – пробормотал справа Дик Лестер. – А, ладно, я заплачу, у меня есть.

Кондуктор приблизился и нерешительно остановился в нескольких шагах от нас: видимо, оценил нашу разношерстность и живописность. Мечей и Ланселотова пистолета он не видел, но спрятать Лестерову пушку было некуда, и она нахально торчала у него между колен.

– Пять до поворота, – любезно сказал Дик, улыбаясь кондуктору. – Сколько это будет?

Кондуктор не сводил глаз с оружия и молчал. Потом вдруг резко сунул руку под полу своего красивого синего кителя.

Тогда Куниэда с ледяным спокойствием и даже некоторым презрением сказал:

– Ватаси нара сонна кото-ва синай.

Я видел, что кондуктор понял нашего воина. Его рука медленно вернулась к нагрудной сумке, которую он начал было открывать, но тут же остановился и хриплым от испуга голосом сказал на линке:

– Я не знаю, кто вы, господа, но в наших местах нельзя так вот просто ходить с оружием. Куда это вы с оружием, а?

Лестер набрал было воздуха в грудь, но его опередил Куниэда, с прежним выражением холодного презрения сказав:

– Варэварэ ва нандэмо сихоодай, доко-э дэмо юкихоодай да.

Кондуктор несколько секунд смотрел на Като, потом медленно опустил взгляд и окончательно открыл свою сумку.

– Одиннадцать пятьдесят, – тихо сказал он. – По две тридцать с каждого.

– Сколько это в имперских? – спросил Лестер, запуская руку в глубины своей одежды.

– Две марки тридцать пенсов, – покорно ответил кондуктор. – На пять надо делить.

Тут я впервые увидел, как в этом мире выглядят деньги. К моему немалому удивлению, Дик выгреб из внутреннего кармана горсть… монет. Обыкновенных монет. Часть из них явно была серебряная, было и две-три золотых. Я давно уже бросил собирать монеты, но бывший нумизмат во мне вздрогнул. Я впился в монеты взглядом, но подробностей не рассмотрел, кроме того, что на их реверсах были изображены мужские профили.

Дик протянул кондуктору три маленькие толстенькие монетки, никелево-блестящие, но с латунной ярко-желтой рубчатой образующей поверхностью.

– Сдачу возьмите себе, – все так же любезно сказал он.

Кондуктор бросил монетки в сумку и чем-то щелкнул там внутри. Я почувствовал, что Святослав слева от меня снова ухватился под плащом за рукоять меча, которую было выпустил. Кондуктор вытянул из сумки полупрозрачный лепесток с пятью жирными черными кружками на нем и отдал Лестеру. Дик все с той же любезностью кивнул ему:

– Благодарю вас.

Ни слова не говоря, кондуктор стал задом отступать в переднюю часть салона и сел там, вдалеке, боком к нам, то и дело бросая на нас настороженные взгляды.

– Что ты ему сказал? – негромко спросил Ланселот, повернувшись к Като.

– Посоветовал не лезть в наши дела, – отозвался сын самурая. Только сейчас он отпустил рукоять катана, которая торчала у него из-под левой руки.

– Да, мы тут, видно, лихо смотримся, – сказал справа Дик. – Силы Нечистого днем тут не очень сильны. Ночь – их время. Но тут столько всякого… лихого люда… И потом, имперская колониальная полиция… – Он не договорил и махнул рукой.

Я опять не понял ничего, но утешил себя тем, что скоро до всего дойду сам.

Мы останавливались еще дважды. На первой остановке никто не вошел и не вышел, но автобус около минуты стоял открытым, и пассажиры в передней части нервно оглядывались на дверь. Я видел, что рука Ланселота была под курткой, там, где у него висела кобура. Только когда дверь закрылась, он расслабился и вынул руку из-под полы.

Автобус тронулся. Я тихо спросил:

– Ну и что это было?

Ланселот негромко ответил:

– Было и прошло, и слава Богу.

– Опорный пункт патруля, – тихонько проворчал Дик справа. – Полагается остановиться и предъявить автобус к досмотру. Они почти никогда не досматривают, но так полагается.

– А если бы досматривали? – спросил я.

– Надо было бы драться, – просто сказал Дик.

На второй остановке вышло несколько женщин в платках, несколько черных в куртках поверх бурнусов и один из белых фермеров – в залихватски надвинутой на лоб ярко-красной шляпе. Вошло двое черных в сизой униформе, с какими-то длинными инструментами или приборами, вроде миноискателей. Они сели на освободившиеся места впереди и тут же заснули, уронив головы на спинки кресел – так, будто не спали перед тем по меньшей мере двое суток.