Уважаемый господин дурак - [37]

— Нет, вы не должны.

Эндо внимательно смотрел на Гастона: что-то несомненно затронуло чувствительные струнки его души. Но затем он отвернулся и убрал свою руку.

— Ненавижу сентиментальность. — Казалось, он говорит это самому себе. — Езжай быстрее! — крикнул он водителю.

— Улицы очень скользкие. Такой дождь — самый опасный для езды.

— Не обращай внимания. Езжай быстрее. Этот парень может выпрыгнуть и убежать... Я догадываюсь, что у него на уме. — И повернувшись к Гастону, он спросил: — Вы хотите убежать, правда?

Гастон покачал головой. Если бы машина сейчас остановилась и открылась дверца, он и не подумал бы о побеге, даже если бы Эндо смотрел в другую сторону.

— Собака-сан!

— Что?

— Вы. — Большой рот Гастона раскрылся в улыбке. — Вы похожи на Наполеон-сан.

Гастон не забыл старую псину, Наполеона, — казалось, он все время с мольбой смотрит на него, будто ищет утешения за все насмешки и издевательства. Сейчас, глядя на профиль Эндо, Гастон уловил в лице киллера отпечаток такой же мольбы.

— Эндо-сан, вы любите собак?

— Почему вы спрашиваете? — удивился Эндо.

— Я люблю собак. Эндо-сан, вы любите детей?

— Заткнись!

— Вы любите? Вы ненавидите?

— Заткнись! Я не знаю.

Водитель повернулся к ним и заметил:

— Этот человек ненормальный. Умеете же вы таких отыскивать.

Эндо ничего не ответил и сидел, не поднимая головы.

— Гиндза, — объявил водитель.

Дождь постепенно прекратился, и серые облака уступили место голубому небу. Глаза не сразу могли привыкнуть к ярким лучам вышедшего солнца.

***

Расставшись с братом, Томоэ перешла перекресток Хибия и направилась к зданию Никкацу. Несмотря на утренний дождь, небо было совершенно чистым и мокрые тротуары пускали солнечных зайчиков. Окна зданий тоже искрились. Иностранцы и японцы с портфелями в руках деловито выходили из дверей контор. Такси подъезжали и высаживали пассажиров, чтобы забрать новых. Начинался новый деловой день.

Томоэ должна была встретить Осако в кафе на первом этаже. Важный покупатель торговой компании, в которой они работали, должен был сегодня прибыть из-за границы в аэропорт Ханэда, и им поручили купить для него соответствующий подарок.

Они договорились встретиться в десять, но Осако еще не было. Томоэ заказала стакан лимонада и задумалась над тем, как невежливо заставлять девушку ждать.

После инцидента в Синдзюку Томоэ стала относиться к Осако с некоторым презрением. Обычно хорошо одетый, умеющий себя вести Осако выглядел очень комично, когда убегал, пронзительно вопя по-бабьи. Более чем комично — это был позор. На следующее утро на работе у него был чрезвычайно виноватый вид и он несколько раз пытался оправдаться: «Я убежал для того, чтобы позвать полицию». Томоэ на это лишь вздернула носик, улыбнулась и отвернулась.

«Хотела бы я встретить мужчину, на которого действительно могла бы положиться», — подумала она, глубоко вздохнув. После некоторого размышления она пришла к выводу, что среди всех знакомых мужчин нет ни одного поистине надежного. Осако, Такамори, Гастон... нет, ни единого.

«О замужестве стоит на какое-то время забыть, если все мужчины подобны Осако или моему брату». Неожиданно ей вспомнились слова, которые в последнее время ей часто говорил Такамори: «Ты не способна будешь распознать настоящего мужчину, когда его встретишь». Как оскорбительно. Какое он имеет право над нею насмехаться? То, что ему все нравится в Гастоне, — это его дело. Но если я презираю Гастона, то как он может говорить, что я не понимаю мужчин.

Томоэ вспомнила, как впервые увидела лицо француза в трюме парохода «Вьетнам». Она тогда еле сдержалась, чтобы не выпалить вслух «конь», и приложила большие усилия, чтобы не расхохотаться. Неужели есть такая большая разница между мужчинами, которые нравятся мужчинам, и теми, кто нравится женщинам? С какой стороны ни посмотреть, для Томоэ Гастон — недалекий простофиля, а точнее говоря — «дурак».

— Простите за опоздание, Томоэ-сан, — сказал Осако своим обычным женственным голосом, появившись наконец, в кафе. Под темным пиджаком виднелись безупречно белая рубашка с высоким воротником и со вкусом подобранный галстук, завязанный виндзорским узлом. Официантки в кафе не могли оторвать глаз от его элегантного облика.

— Боюсь, что я заставил вас долго ждать, — сказал он, подзывая официантку.

— Ничего страшного, — ответила Томоэ, но не без иронии. — Всего десять минут.

Он слегка склонил голову и, глядя ей в лицо, извинился еще раз, почти имитируя движения молодых людей, как их изображают в иностранных фильмах. Однако на Томоэ это не произвело никакого впечатления — скорее наоборот, чем напыщеннее он себя вел, тем смешнее выглядел в ее глазах.

— Томоэ-сан, — сказал он голосом, в котором звучала боль, — с некоторых пор у вас появилось ошибочное представление обо мне.

— У меня нет о вас ошибочного представления. — На ее лице вспыхнула насмешливая улыбка. — Я никогда не задумывалась о вас всерьез, чтобы иметь ошибочное представление.

Осако обиженно посмотрел на нее и начал играть с кофейной ложкой.

— Томоэ-сан, а вы вообще когда-нибудь всерьез задумывались о мужчине?

— Почему вы спрашиваете? В конце концов, я ведь девушка. Если мужчина мне нравится...