Утро Земли - [110]

Николай сглотнул подступившее к дыханию препятствие, а может, задушил готовый вырваться крик. Да разве они посмеют упрекнуть?

– Подожди, – парень с трудом понимал, что его толкает на странный поступок. Да, это глупая идея, такая же нелепая, как и все остальные. Он давно их все перепробовал. Кроме одной.

– Я сейчас. Не уходи. Дождись, ладно?

А ей и некуда было идти. Разве только прилетит в этот самый миг конвертоплан с иероглифом на титановой обшивке и заберёт навсегда домой, на родной Ниххон.

Вряд ли.

Касумико прижала ладонями ткань платья, ветер рвал её одежду вверх и в сторону. На открытом поле, куда скоро приземлится шаттл, метался яростью сухой и тёплый ветер. И почему, бросает в дрожь? Не он ли сдул все слёзы с лица? А может, их не осталось. Только боль и тоска.

– Не уходи, – порыв ветра, похожий на слова.

Касумико молчит.

– Я вернусь, – Николай отворачивается и бежит прочь.

За ближайший холм, за высокий нанос, за поваленный и сухой кустарник. Туда, где вжалась в песок и дремлет Флора.

– Будь же ты проклята, – он опускается на колени и с ненавистью смотрит на шевеление зелёных нитей. Дыхание сбилось от безумного бега, разгорячённый лоб тает вниз щёкотными солёными струйками пота. В доверчивых карих глазах боль превратилась в ненависть.

– Если бы я мог. Если бы я только мог. Господи, да будет светлым имя Твоё, да придёт Царствие Твоё, – юноша шептал молитву, из последних сил сдерживал себя, чтобы не броситься в бессмысленном, отчаянном порыве на эту зелёную Нетварь. Нечисть, от которой погибло столько людей и два сердца умирают сейчас заживо, – Когда-нибудь я вернусь и расставлю всё на свои места. Слышишь, Господи? Дай мне только силу и веру. Мир возродится и Флоре придёт конец.

Он закончил молитву и обернулся. Вот-вот заревёт искра в синеве, и белые нити скрученного пламени дюз устремятся к планете.

Из глубины зелёного мира, враждебного людям, донёсся тихий смех.

– Смейся, – скривился Николай, – Не вечно тебе смеяться.

– Я не смеюсь над тобой, – раздался странный, глухой и глубокий голос. То ли мужской, то ли женский. В сплетении нитей он родился, в нём и затухала вибрация живой материи.

– А что же ты делаешь?

– Изучаю тебя, малыш. Можно?

Николай прикинул расстояние. Рывок зелёного щупальца настигнет его в одно мгновение. Равной борьбы не будет. Прежде чем нити проникнут в кровь, он успеет несколько раз махнуть ножом. Повредит ли Флоре? Смешно, нелепо. А последние секунды будут совсем такими, как ему говорили. Нет, они будут хуже. Ведь теперь боль и ужас он испытает сам.

– Не бойся, малыш, – голос Флоры был ровный и тихий, – Чего ты хочешь?

– Чтобы ты сдохла, – прошептал юноша.

Снова тихий смех, простой, беззлобный. Николай слышал, видел и чувствовал силу Флоры. Остроте его странной, почти животной эмпатии, мешал страх, но он чувствовал.

– Это не очень реально и совсем не хочется, – донесла свою мысль Флора сквозь шелест зелёных щупалец, – И всё же, что тебе нужно? Ты пришёл сюда с целью.

– Из-за тебя я должен покинуть любимую, улететь на небо и навсегда забыть Землю.

– Иначе я убью тебя. Это выше моих сил. Возможно, – сказала Флора.

Парень сжал руками острый нож. Нагрелась под солнцем сталь и едва не прилипла плашмя к разгоряченной коже. Но держать на весу неудобно. А в ножны убрать – страшно.

– Я сделал бы всё что угодно, лишь бы остаться, – прошептал Николай.

– А ты не думаешь, что я тебя боюсь? Ты ведь один из тех, кто…

– Нет! – крикнул парень, – Я не такой! Мы все стали другими. Давно, неужели ты не видишь? Этот Союз Юга, эта… вера.

– Вера? – удивилась Флора, – Ты только что шептал молитву своему Богу Иисусу, а не Совету Медиумов.

– Учение Союза Юга это не религия. А вера в людей и вера людям, вот о какой вере я тут говорю тебе, Нетварь.

Они замолчали.

– Ты и правда не такой? – тихий вопрос Флоры был так похож на шелест листвы.

Юноша вздохнул и усмехнулся.

– Да откуда же я знаю?

Снова тишина разделила их мысли по разным руслам.

– Думаешь, ты один приходил так?

Николай вздрогнул.

– В смысле? – рука сжала отточенное лезвие, – Ты что, убила? Опять?

Флора молчала.

– Ну?

– Нет, нет, я понимаю.

Может быть, она говорила сама с собой?

– Но и мне страшно и тебе страшно. Как будем жить?

– Что?

– Если ты останешься. Как мы будем сосуществовать?

Николай стёр струйки пота с лица. Он смотрел перед собой потерянным взглядом и словно видел себя со стороны.

Видел мысли и чувства. Свои, её.

– Как?

Она вздохнула.

– Боюсь, я не могу тебе сказать. Ты должен догадаться сам. И отгадка в твоих руках. Если я буду тебя узнавать, я смогу перестроить себя, не считать тебя врагом. Но я боюсь прочитать твои мысли, ведь в них может быть ложь. Ты же хочешь меня уничтожить, разве нет?

– Если нет иного пути остаться рядом с Касумико, то да.

Правда ли это? Правда ли то, что он только начал понимать? Может, вся его жизнь в Союзе Юга, и эти долгие беседы с Медиумом вели к этой точке? Ведь это он сам, это его мысли.

И тогда он сказал:

– Но я не вижу причин хотеть твоей смерти. Ты могла нас убить, но остановила войну. Твой грех огромен, но раз ты есть, значит и в этом капля – Божьего замысла. И не мне судить тебя, Нетварь. Нет, Флора, я не хочу твоей смерти.