Утро в раю - [12]

И вдруг в 1951 году все разом заговорили о «германском экономическом чуде». Но предшествовала ему поездка по разрушенной Европе бывшего президента США Герберта Гувера, который в марте 1947 года сообщил действующему президенту США Гарри С. Трумэну, что «Европейское производство не сможет быть восстановлено, пока не будет снова построена Германия. И не должно быть ни отделения от Германии ни Рура, ни Рейнской области, ни введения особого режима для этих областей. Так как они — сердце немецкой промышленности»[18].

В том же 1947 году американское правительство начало программу по восстановлению Европы, более известную как «План Маршалла» — по имени тогдашнего госсекретаря США Джорджа Кэтлетта Маршалла. Это означало, что Германия, как и другие европейские страны, получит доллары, на которые за границей сможет закупить то, в чём особо нуждается для восстановления своей экономики: сырьё, станки, зерно и корма. На голодную, обнищавшую Германию деньги из Америки подействовали как укол допинга. Десятью годами позже один из американских учёных признал: «Результаты были огромными, их не достигла ни одна европейская страна, хотя Германия получила сравнительно малую часть средств по „Плану Маршалла“. Всего 17 европейских стран получили от США 20 миллиардов долларов. К 1954 году из расчёта на человека помощь составляла в Германии 39 долларов против 72 долларов во Франции, 77 — в Англии, 93 — в Италии и 104 — в Австрии. Но в Германию помощь пришла в точный момент, когда потребность в психологическом и физическом восстановлении достигла точки кипения»[19].

Если же быть точным, то в 1948–1952 годах США направили в западные зоны оккупации и впоследствии ФРГ кредиты в сумме 1,4 миллиарда долларов и экономическую помощь на 2,1 миллиарда. Деньги немалые. Хотя после крушения социалистического лагеря той же Польше, Грузии, Украине, ряду бывших югославских республик помощи, даже с учётом нынешнего курса доллара, выделено было значительно больше. Однако чуда там почему-то не случилось. А ФРГ к 1956 году стала одной из самых промышленно развитых и преуспевающих стран в Европе и остаётся таковой сегодня. Как же так получилось, что страна, потерпевшая сокрушительное поражение и, по сути, продолжающая выплачивать контрибуцию, живёт значительно лучше большинства государств-победителей?

Отвечая на этот вопрос корреспондента еженедельника «Аргументы и факты» Дмитрия Макарова, граф Отто Ламбсдорф (кстати, его предки — выходцы из России. — А. Ф.), занимавший при канцлерах Гельмуте Шмидте и Гельмуте Коле пост министра экономики, ответил так: «Однажды в 1955 году мне задал этот же вопрос депутат британского парламента. „У нас, — сказал он, — продовольствие до сих пор распределяют ещё по карточкам, а у вас в Германии их давно отменили. Почему?“. Я был тогда молодым и нахальным и ответил ему: „Во-первых, вы, победители, были столь любезны, что демонтировали всю нашу старую промышленность, и нам ничего не оставалось, как создать новую. И второе: когда я еду по Лондону, я везде вижу таблички: час пик с 8 до 18 часов. У нас в Германии тоже есть такие таблички. Только на них написано: час пик с 7 до 19 часов. То есть, мы на час раньше начинаем работать и на час позже заканчиваем“»[20].

В конце сороковых годов американские специалисты в тесном сотрудничестве с группой экспертов-немцев, среди которых выделялся директор экономического ведомства «Тризонии» (западных зон оккупации) Людвиг Эрхард, ставший в 1963 году федеральным канцлером, разработали основы «социальной рыночной экономики». Её смысл — увязать принципы свободы на рынке с принципом социальной сбалансированности. Нелишне в этой связи вспомнить, с каким капиталом начинали немецкие предприниматели и бюргеры.

Летом 1948 года в западных зонах оккупации начался обмен старых «рейхсмарок» на новые «дойчмарки». Каждый немец получал 40 новых плюс ещё 60 «рейхсмарок». Остальные сбережения обменивались из расчёта 100:5, по квартплате и пенсиям перерасчёт шёл 1:1. Работодатели могли рассчитывать на кредит в сумме 60 новых марок на одного занятого.

Вот как писали тогда о результатах денежной реформы и первом «чуде» Людвига Эрхарда французские экономисты Жак Рюфф и Андре Пьетр: «Чёрный рынок внезапно исчез. Витрины до отказа наполнились товарами, фабричные трубы задымили, а на улицах засновали грузовики. Повсюду мёртвая тишина развалин уступила место шуму стройплощадок. И как ни удивителен был размах этого подъёма, ещё более удивляла его внезапность. Он начался во всех областях экономической жизни в день валютной реформы как по удару колокола. Ещё за вечер до этого немцы бесцельно слонялись по городам, чтобы добыть скудную пищу. На следующий день они мечтали лишь о том, чтобы производить. Вечером их лица выражали безысходность, а наутро уже вся нация с надеждой смотрела в будущее»[21].

Умышленно цитирую французов столь пространно, ибо их, особенно во время, когда писались эти строки, трудно заподозрить в прогерманских настроениях. Попутно уточню — тогда не «вся нация с надеждой смотрела в будущее», а приблизительно две трети её. Часть немцев осталась в восточной зоне оккупации, ставшей позже ГДР, а часть — в ссылке и трудовых лагерях, находящихся на территории государств-союзников по антигитлеровской коалиции, а также их сателлитов.