Утренняя звезда - [78]

Марат со своими спутниками продвигается сквозь толпу. Его, видимо, узнали. Народ расступается перед ним, многие кланяются. Кто-то рассказывает, что депутат Тюрьо отправился в Бастилию парламентером.

— Тюрьо де ла Розьер? — переспросил Марат нахмурившись. — Кто уполномочил его?

— Комитет выборщиков в ратуше.

— О чем же ведет он переговоры?

— Чтобы убрали пушки с бастионов, — ответил национальный гвардеец.

— Что-то он не возвращается, — сказал другой. — Уже около часа, как отправился…

— Уж не заперли ли его в темницу?

— А может быть, и застрелили!..

Толпа всколыхнулась.

— Тюрьо! — послышались возгласы. — Вон там.

На крепостной стене появилась маленькая фигурка. Депутат помахал шляпой народу. Раздались приветственные крики.

Вскоре опустили подъемный мост, и Тюрьо вышел из ворот. Толпа встретила его рукоплесканиями.

— Комендант обещал отодвинуть пушки от амбразур, офицеры гарнизона поклялись, что не нападут на народ! — торжественно объявил Тюрьо и поспешил в ратушу с отчетом о переговорах.

— Ах, друзья мои! — воскликнул Марат. — Как вы легкомысленны!

Марат взобрался на ящик с патронами, снял шляпу и швырнул ее вниз. Длинные черные волосы с легкой проседью взлетели над его огромной головой.

— Граждане Парижа! — воскликнул он, и мощный голос пронесся над всей площадью. — Граждане Парижа! Вы только что наградили рукоплесканиями Тюрьо. Вчера вы так же приветствовали Флесселя, который обещал вам оружие… А известно ли вам, как он выполнил свое обещание?

— Нет! Неизвестно!

— Расскажи нам!

— Вечером прибыли обещанные ящики с оружием. Их вскрыли… Знаете, что там оказалось вместо ружей и патронов? Тряпье! Лохмотья! Дрова! Старый хлам!

— Флессель предатель! — закричали в толпе. — Смерть Флесселю!

— Ага, вы негодуете! — воскликнул Марат. — Но не прошло и пяти минут, как вы аплодировали… Кому? Одному из тех господ, что заседают в ратуше и ведут двойную игру. Чего они добиваются? Поблажек для богачей, ростовщиков, спекулянтов. Они ненавидят народ и боятся его, им страшно видеть оружие в ваших руках. Вы готовы верить всякому обещанию, вы надеетесь на милосердие тиранов. А если Тюрьо солгал? Какова цена заверению тюремщика де Лонэ? Аристократы хотят усыпить вас лицемерными речами, между тем их агенты рыщут среди вас, сеют злонамеренные слухи. Учитесь отличать честных патриотов от вражеских лазутчиков! Я хочу уберечь вас от козней, от ненужных жертв. Ибо я люблю вас, братья мои!

Он остановился, провел рукой по лбу, отирая пот, и спрыгнул на землю.

Раздался возглас:

— Он прав! Это истинный друг народа!

Другой крикнул:

— Да, агенты аристократов втираются в наши ряды… Вон глядите!

От заставы шла к плацу группа людей: впереди молодая, нарядно одетая дама, в модной шляпе, под крошечным белым кружевным зонтиком; за ней трое мужчин. Среди них Егор узнал Ерменева.

Навстречу им двинулись вооруженные люди. Послышались ругательства, угрозы. Один из мужчин, сопровождавших даму, схватился за рукоятку сабли.

— Назад! — крикнул он. — Пусть только посмеет кто-нибудь!..

Он вспрыгнул на груду камней и, обнажив саблю, обратился к толпе:

— Кто сказал вам, что мы аристократы? Кто посмел вас обмануть, а нам нанести оскорбление?

Шум несколько утих.

— Граждане! — продолжал человек с саблей. — Я артист Французского театра. Мое имя Дюгазон!

— Да, это Дюгазон! — воскликнул кто-то. — Я видел его на сцене. Он здорово представлял плута Криспила…

— Верно, верно!

— А кто из вас смотрел «Женитьбу Фигаро»? — спросил Дюгазон.

— Я видел!.. И я!.. — послышались веселые возгласы.

Дюгазон подал руку нарядной даме, она легко, словно птица, взлетела на возвышение.

— Узнаете? Она исполняет в этой комедии роль Сюзанны. Ее зовут мадемуазель Конта!

В толпе раздались аплодисменты.

— Друзья мои! — крикнул Дюгазон. — В руке у меня сабля, я получил ее в округе, когда записался в отряд национальной гвардии. Мои товарищи записались вместе со мной!

— Браво!

— Он славный парень, этот артист!

— Мы верим тебе, Дюгазон!

…Конта поднимает руку, прося тишины.

— О солнце! — Она обращает взор к небу. — Ты даруешь нам дневной свет, тепло весны и лета! Ты растишь наши посевы! О, чистый огонь, вечное око, могучий двигатель жизни! Будь же теперь свидетелем величия французов!..

Это еще не опубликованная и мало кому известная ода молодого поэта Мари-Жозефа Шенье.

— …Пусть разобьются наши оковы! Пусть наконец свободно вздохнет земля! Пусть разум создаст новое государство, сияющее и вечное, как твои лучи. Пусть сгинут коварство и зло, тяготевшие над нами много веков! Человечество создано для свободы…

Толпа слушает в благоговейном молчании. Егор замер. Как она хороша, эта вдохновенная красавица, это сияющее видение, внезапно возникшее над мрачной площадью! Глаза ее горят, руки вздымаются плавно и властно, голос — мягкий и глубокий — то звенит, подобно колоколу, то замирает в трагическом шепоте.

Чем-то эта артистка напоминает Дуняшу Дудареву… Они вовсе не похожи внешностью, хотя обе красивы — каждая по-своему. Должно быть, воспоминание всплыло откуда-то из глубин сознания благодаря этой манере декламации, впервые услышанной Егором в раннем детстве.