Утренняя звезда - [77]

— То же говорит и господин Ромм… — Егор рассказал о своем новом знакомстве. — Однако я все еще надеюсь, что обойдется без дальнейшего кровопролития.

Ерменев усмехнулся:

— Ведь и сам ты участвовал в свалке: камни швырял в солдат!

— Может быть, не следовало мне так поступать, — ответил Егор. — Как-то все смешалось, разобраться нелегко…

Заходящее солнце стояло над рекой, над шпилями башен, окруженное багровыми тучами. Рыболовы собрали сачки и удочки. Только один высокий, костлявый старик еще оставался на берегу, вновь и вновь закидывая удочку.

Издали донесся невнятный гул. Он приближался. На противоположном, левом, берегу Сены показалось шествие, направлявшееся к Королевскому и Новому мостам. Тащились телеги и повозки, нагруженные ящиками, громыхали пушечные лафеты, валила толпа с ружьями, саблями, пиками.

— Погляди! — сказал Ерменев. — Добыли все-таки оружие.

Толпа все шла и шла… Вот она уже вступила на мост, переправилась на правый берег. Нестройное пение, невнятные выкрики, грохот колес… Из хаоса звуков выделяется один грозный, страстный крик:

— В Бастилию!..

4

Ночь… Городские власти распорядились, чтобы жители не гасили ламп и не закрывали окон ставнями.

Егор идет по улице. В Ситэ, невдалеке от Собора Парижской богоматери, он натыкается на сторожевой пост. На перекрестке пушка, вокруг нее четверо горожан с ружьями.

— Куда? — К нему подошел один из караульных. У него на боку висит кавалерийская сабля.

— На улицу Тампль, — объяснил Егор.

— Кто такой?

— Студент.

— Студенты бывают разные. А что это у тебя на шляпе?

Егор в недоумении снял шляпу. На ней был прикреплен высохший лист каштана.

— Ах это? В воскресенье я был в Пале-Рояле, когда гражданин Демулен…

— Стало быть, ты не из аристократов?

— О нет!

— Не годится твоя кокарда! У нас теперь новая — красная с синим.

— Зеленый цвет носят придворные графа д’Артуа, — пояснил другой караульный, сидевший возле пушки. — А красный с синим — это цвета города Парижа.

— Я не знал, — сказал Егор.

— Пропусти студента, Юлен! — сказал тот, что сидел.

Юлен пристально поглядел в глаза юноше:

— Так и быть, возьму грех на душу…

Он достал из кармана красно-синий бант:

— Возьми и проходи!

— Благодарю! — Егор прикрепил кокарду к шляпе и пошел дальше.

Повсюду кипела работа. На улицах и площадях мужчины, женщины, уличные мальчишки разбирали мостовую. На перекрестках воздвигались баррикады.

У бульвара Тампль Егора снова задержали. На этот раз допрос был более придирчивым: «Куда? К кому? Зачем?»

Один из патрульных сказал начальнику:

— Я его знаю! Можно пропустить!

— Рени! — обрадовался Егор.

— Ты не записался? — спросил Рени.

— Куда? — не понял Егор.

— В национальную гвардию. Запись идет по городским округам еще с вечера.

— Нет.

— Предпочитаешь оставаться зрителем? — усмехнулся Рени. — Это не всегда безопасно.

— Да я не трушу! — горячо возразил Егор. — Тут совсем другое!..

— Пора решаться! — сказал Рени строго. — Раздумывать некогда. — Он пожал Егору руку и отошел.

Взошло солнце… Егор остановился у подъезда дома, где жили Ромм и Строганов. Не слишком ли рано? Может быть, еще спят…

Он прошелся по панели взад и вперед, и, когда уже собирался войти, они показались у подъезда. С ними еще один незнакомый пожилой человек. Он еще меньше ростом, чем Жильбер Ромм, — почти карлик. И так же некрасив: непомерно большая голова, морщинистая кожа, зеленый цвет лица, тонкие бескровные губы… Но глаза у него живые, глубокие, и они придают этому некрасивому лицу странную притягательную силу.

— Вот и ты! — радостно воскликнул Павел Строганов, завидев Егора. — Где же пропадал? Мы не виделись целую вечность…

— Только один день, — улыбнулся Егор.

— Разве? Впрочем, теперь один день это почти вечность! Вот гляди!

Строганов гордо указал на свою саблю.

— Жаль, не дали ни ружья, ни пистолета. Говорят: молод еще, а огнестрельного оружия мало. Жаль!.. Но ничего, потом добудем!

Ромм, любуясь воспитанником, сказал:

— Неправда ли, бравый гвардеец? А вы, друг мой? Записались?

Егор замялся.

— Нет еще…

— Не имеет значения, — успокоил его Ромм. — Это лишь формальность. Есть ваше имя в списках или нет, — сражаться вам никто не запретит!

Он представил Егора своему спутнику:

— Вот еще один русский юноша, одержимый ненавистью к деспотизму.

Тот внимательно поглядел на Егора.

— Не знал, что идеи свободы так популярны в России, — заметил он. — Вы принадлежите к русскому дворянству, молодой человек?

— Отец мой был кузнецом в Москве, — ответил Егор.

— А вы?

— Учусь медицине и естественным наукам.

— Значит, мы коллеги.

Ромм пояснил:

— Это гражданин Марат. Врач, ученый, писатель…

Егор почтительно поклонился.

— Итак, поспешим! — сказал Марат. — С часу на час может начаться великая битва.

— Куда же мы направляемся? — спросил Егор.

— К заставе Сент-Антуан.

…На плацу перед воротами Бастилии огромная толпа. Большую часть ее составляют рабочие и ремесленники, обитающие в Сент-Антуанском предместье. Почти все они вооружены. Из города подходят отряды новообразованной национальной гвардии. Площадь гудит, как вулкан перед извержением. Солнце уже поднялось над серой громадой Бастилии. Оттуда не доносится ни звука: можно подумать, что крепость покинута и безлюдна.