Утренняя заря - [61]

— Ни следа, ни признаков никаких нет?

— Нету. Единственное, что, судя по звуку, стреляли из жандармского карабина. А следы? Так с тех пор как мы хоронить ходили к Уйфалу у моста, у нас тут только дурак винтовки не прячет…

— Вот видите, а товарищ Кесеи все же не испугался, все же он продолжает делить землю.

Андраш выпалил этот свой аргумент не задумываясь, обрадовавшись, что нашел конец этого клубка.

Но кучер к этому отнесся осторожно. Упрямо топая по своему следу, как лошадь, впряженная в молотильный круг, он твердил:

— Ему что… программу рассказал для всех трех сел: мол, пусть никто не боится, партия коммунистов вышла из подполья, и теперь она будет нашей поддержкой, она нас защитит, цепи с нас и земельные вехи собьет — и пошел… А мы тут останемся. А потом, если что случится, если из Граца придут вдруг жандармы, псы цепные, то нам первым и достанется и штыком и прикладом. Русские-то когда-нибудь все же уйдут к себе домой, не будут же они тут до второго пришествия сидеть.

— Дядюшка Эрази, — проговорил Бицо, — неужели вы боитесь? — Он долгим, испытующим взглядом оглядел исходящего горечью старика.

— Я — нет… Только вот семья. Восьмеро детей у меня на шее… Как говорится, вроде бубенчиков на жеребенке… С ними-то что станется, о них кто позаботится, если что-нибудь не так выйдет? А чтобы вы знали, так я записался. Первым в списке стою, на самом верху. Хотя бы ради дружбы. В конце концов, Феруш — одноклассник мой, приятелем был в молодости. Да и земля, шестнадцать хольдов ведь, тоже не шутка. У нас, знаете ли, основной участок определили в восемь хольдов, а потом еще на каждого живого ребенка по хольду обещали…

Этого Бицо никак не мог понять. Почему тут на каждое «нет» вечно идет «да», и наоборот? Раз Эрази такой нерешительный, раз он никакого риска на свете брать на себя за эту землю не хочет, так не глупо ли навязывать ему ее?

Дорога в этом месте делала крутой поворот. На ее петле стоял крест, поставленный в память о том, что в начале века на фабрике искусственного шелка случился взрыв, которым на это место выбросило тело погибшего кочегара.

Напротив креста застыл, уставившись в небо хоботом пушки, танк Т-34. На боку его виднелась закоптелая дыра с рваными краями. А напротив кювета лежала труба от песочно-желтого фаустпатрона и была воткнута в землю доска, на доску надета каска, склонившаяся набок, смятая, выкрашенная в защитный цвет.

— Остановитесь на минуту! — попросил Бицо кучера.

Соскочив с брички, он спустился в кювет и, присев на корточки, внимательно рассмотрел доску. Как он и думал, доска оказалась надгробием. В середине ее ножом было очищено место, по которому чернильным карандашом написано:

«Петер Каму, рядовой, 23 лет от роду».

— Он не надолго тут останется, — обратился к Андрашу с козел кучер. — Отвезут его прах домой, похоронят беднягу в родной земле… Это младший сын Иштвана Каму, пастуха из Ж. Этот бедный парень тоже не знает, за что погиб.

— За землю, — ответил, вставая, опечаленный, полный сочувствия Бицо. — Вы же знаете не хуже меня, что нилашисты обещали за каждый подбитый танк участок земли в пять хольдов… И вот окоп, который этот несчастный парень себе собственными руками выкопал, стал для него могилой… А вы тут… — Андраш не договорил. Выскочив из кювета, он забрался обратно на козлы и, будто невзначай, спросил: — А когда праздник начнется? В котором часу? Как товарищ Кесеи говорил?

— Да, кажется, в два, — с трудом ответил старик.

— Когда-когда? Да ведь… смотрите-ка! — воскликнул Бицо, сунув под нос кучеру часы. — Уж четыре скоро! Дядюшка, да чтоб вас… господь бог благословил, вы же намеренно все делаете, чтобы мне опоздать. Ах, чтоб вас!..

С этими словами он выхватил из рук у кучера вожжи и кнут. Пылая бессильной злобой, он с силой хлестнул по спине серой лошадки.

16

Но спешить теперь уже не имело смысла, хоть лошадь загони.

Когда Бицо приехал на праздник, Кесеи как раз закончил свою речь и что-то обсуждал с майором Горкуновым.

На поле, где соприкасались границы трех сел, собралась целая толпа народу. Был там и священник. Пришел и цыганский оркестр. Не мог не прийти и дядюшка Кутрович: ему всегда до всего есть дело, везде он появляется добровольным и непрошеным помощником. Вот и теперь он схватил Сюрке под уздцы и показал, куда надо встать.

— И вы тут? — удивился Бицо. — Разве вы не в Волчьем лесу?

— За меня не бойся, — проговорил Кутрович, обнажая желтые зубы. — У меня дела в порядке… Я сказал, землю будем пробовать, поля осматривать, так все, кто землю просит, к тракторам бросились. Ну и товарищ майор Горкунов тоже показал, на что он способен. Достал нам тягачи на гусеницах. Теперь уж мои трактора где-то на полдороге к дому. А ты-то где застрял? Кесеи сказал, что он еще до полудня за тобой бричку послал.

— Лучше и не спрашивайте, — с горечью ответил Бицо. — Дядюшка этот, товарищ Эрази… Смотрите-ка, черт его побери, опять он куда-то запропастился!

И действительно, они и двух шагов не сделали, а бричка уже была брошена без надзора. А бегать и искать опасающегося нагоняя кучера не осталось времени, потому что Кесеи дал знак рукой: «Давайте, чего тянете, надо продолжать праздник».