Утраченное время - [125]

Граф Чиано 26 августа по телефону дал следующие указания своему послу в Берлине синьору Аттолико: «Информируйте, пожалуйста, фюрера, что в данный момент Италии для участия совместно с Германией в 12-месячной войне требуется по меньшей мере 7 миллионов тонн нефти, 6 миллионов тонн угля, 2 миллиона тонн стали и 1 миллион тонн лесоматериалов в дополнение к некоторому количеству каучука, меди и редких металлов. Для того чтобы обеспечить надежное прикрытие с воздуха индустриального четырехугольника Турин — Генуя — Милан — Савойя, который находится всего в тридцати минутах полета авиации с Корсики, нам необходимо 150 зенитных батальонов с боеприпасами».

С этим перечнем Аттолико тут же направился в министерство иностранных дел рейха, где он вручил его Риббентропу, весьма холодно принявшему итальянца. Перечисленные итальянцами потребности на самом деле были рассчитаны на длительный период, однако на вопрос Риббентропа, в какие сроки нужны им указанные материалы, Аттолико ответил: «Сразу же, до начала боевых действий». Это был преднамеренный обман со стороны итальянцев.

Адольф Гитлер 27 августа писал Бенито Муссолини: «Я получил ваше сообщение, в котором вы излагаете свою окончательную позицию. Я с пониманием отношусь к причинам и мотивам, вынудившим вас принять такое решение. При определенных обстоятельствах оно тем не менее может оказать хорошую услугу. Однако для этого, по моему мнению, необходимым условном является то, чтобы, по крайней мере до начала боевых действий, другие державы не имели пи малейшего понятия о том, какую позицию собирается запять Италия. Поэтому я искренне прошу вас поддержать мою борьбу психологически через вашу прессу или другими средствами. Я также хотел бы просить вас, дуче, если это возможно, путем демонстрации

¹ Английское правительство тайно от Франции вело в это время переговоры и с фашистской Италией. — Прим. ред. военных приготовлений сковать некоторую часть сил Англии и Франции или держать их в неопределенности относительно ваших замыслов».

Муссолини в тот же день ответил: «До самого начала боевых действий противник не будет знать, какова позиция Италии».

Премьер Эдуард Даладье 26 августа писал Гитлеру: «Французский посол информировал меня по существу вашего личного заявления ему (Гитлер заверил французского посла Кулондра, что у него нет никаких спорных вопросов с Францией). Вы можете не сомневаться в моих личных чувствах в отношении Германии и в миролюбивых настроениях Франции в отношении вашего парода... И вы и я были в окопах последней войны. Вам, как и мне, известно, какой ужас и осуждение вызвали в сознании народов разрушения той войны. Если вновь будет литься кровь французов и немцев, как она лилась двадцать пять лет назад, а теперь в еще более длительной и более убийственной войне, то каждый из этих народов будет сражаться с верой в свою собственную победу».

Это письмо было вручено Гитлеру в имперской канцелярии французским послом Кулондром.

27 августа Гитлер ответил Эдуарду Даладье: «Я вполне осознаю те ужасные последствия, к которым может привести военный конфликт. Но, как я уже говорил выше, не вижу для нас иного пути разумными средствами исправить положение, которое невыносимо для германского народа и германского рейха».

Это был последний обмен мнениями между главами правительств Франции и Германии перед тем, как время переговоров истекло.

Наиболее важный канал связи теперь был между Германией и Англией, и Биргер Далерус представлял в нем единственную и последнюю пить. Он вернулся в Лондон из Берлина в воскресенье 27 августа, и после того, как друзья тайно доставили его в Форин Оффис, его повезли на Даунинг-стрит, 10. Даже если бы он был самим Гитлером, он не мог бы просить о более внушительном приеме: в. комнате заседаний британского кабинета его ожидали Невиль Чемберлен, Галифакс и Александр Кадогап. Все они выглядели очень озабоченно и скептически восприняли рассказ Далеруса о его беседе с Гитлером. Условия, которые фюрер изложил Далерусу, значительно отличались от тех, которые оп изложил Гендерсопу во время последней встречи с ним.

«Вы абсолютно уверены, что это точное изложение того, что вам говорил Гитлер?» — спросил Чемберлен.

«Заверяю вас, все обстоит именно так».

Теперь Далерус уже отчетливо чувствовал, что у премьер-министра было глубокое подозрение относительно действий Гитлера. В ходе разговора Чемберлен вдруг спросил:

«Что вы думаете о Гитлере? Какое впечатление он производит на вас?»

Далерус заколебался и затем ответил: «Мне бы не хотелось иметь его в качестве партнера в моем бизнесе».

И то, что Чемберлен в ходе дальнейшей беседы пошел, по предложению Далеруса, на коренное изменение планов английского правительства, свидетельствует о большом доверии, которое премьер-министр начал питать к шведу. Во второй половине дня 27 августа Гендерсон должен был вылететь в Германию и передать ответ британского кабинета на предложение Гитлера. Далерус предложил задержать вылет посла до понедельника, пока он сам не вернется в Берлин с неофициальным ответом, чтобы посмотреть, как будут реагировать немцы.