Утраченное кафе «У Шиндлеров». История Холокоста и судьба одной австро-венгерской семьи - [91]

Гуго пришлось задуматься, чем и как зарабатывать на жизнь. Его положение было лучше, чем у Эриха, прибывшего в Англию в мае 1939 года: как сказала потом Грета, он был «тяжело болен» и не годен ни к какой работе. Эрих, Грета и Петер поселились в более скромном районе на севере Лондона. Они получали небольшую продовольственную помощь от комитета еврейских беженцев, который отвечал за всех беженцев, живших в Лондоне, хотя и его ресурсы были небезграничны.

Как вспоминал Петер, Гуго встретил их на вокзале в Лондоне и сразу отвез к себе на квартиру. В Лондоне отношения братьев как будто надломились. Это озадачило меня, ведь с детства они были очень близки, в Игльсе вместе играли в солдатиков и, уже взрослыми, вели общий бизнес вплоть до декабря 1938 года, когда договаривались о том, как выехать из Вены.

Я обнаружила в земельном архиве Инсбрука письма того периода, которые Эрих отправлял из Лондона Эрвину Егеру, купившему по программе арианизации винокуренный бизнес С. Шиндлера; по ним можно судить о форме сотрудничества братьев. В первом Эрих запросил у Егера рецепты ликеров, производившихся Шиндлерами, а во втором – рецептуры какого-то печенья. Я подумала, что эти последние предназначались для Гуго, который вынашивал замысел открыть кафе «У Шиндлеров» в Лондоне. Может быть, он хотел открыть при нем и винокуренное производство.

Поначалу Егер не горел желанием расставаться с фамильными рецептами Шиндлеров, утверждая, что за них он тоже платил, когда приобретал бизнес. Эрих связался с семейным юристом, Штейнбрехером, и тот выяснил, что Егер опасался, как бы Эрих не продал их конкуренту в Германию. Как только выяснилось, что Эрих не собирался этого делать, Егер отправил ему четыре из пяти сборников рецептов.

Эдит, должно быть, тосковала по шикарной и безбедной жизни, которую вела в Инсбруке. Неудивительно, что они с Гуго подумывали об открытии лондонского кафе. Я уверена, они даже начали изучать местный рынок. Очевидным конкурентом была сеть J. Lyons Corner Houses, хотя это были заведения совсем другого сорта, чем «У Шиндлеров». В Lyons обслуживали быстро, а атмосфера была попроще: демократичное кафе было открыто для любого желающего. От Эдит, скорее всего, не ускользнуло, что посетители часто сидели за столиками прямо в пальто и шляпах и заказывали чай с булочками, который им приносили не официантки, а подавальщицы.

В старом кафе «У Шиндлеров» такое было просто немыслимо. Пальто принимал расторопный метрдотель, и только после этого гостя провожали к удобной банкетке. Ассортимент сухого печенья в Lyons был куда хуже: «каменные кексы», экльские слойки и сконы. Никаких сливок, штруделей и хорошего кофе не было и в помине. Подозреваю, что Эдит почти не делала скидок на трудности военного времени и они с Гуго планировали открыть заведение действительно высокого класса.

С сентября 1939 года война успела изменить все. Британия выработала собственную политику и процедуры по отношению к «иностранцам из недружественной страны», и гражданство оказалось важнее еврейского происхождения или политических симпатий. 6 ноября 1939 года Гуго и Эдит вызвали на собеседование в трибунал по делам иностранцев. Никаких записей не сохранилось, но могу вообразить, как в приемной, ожидая вызова, они сидят в своей лучшей одежде: Гуго в элегантном черном костюме и белой рубашке, в которой он фотографировался на пляже в Дувре, и Эдит в черном пальто с каракулевым воротником.

Я не сомневалась, что они принесли с собой альбом с фотографиями кафе «У Шиндлеров», чтобы подтвердить свое доброе имя и намерение открыть кафе. Создание альбома Гуго поручил профессиональному фотографу, который снял само кафе, штаб-квартиру на Андреас-Гофер-штрассе и фабрику по производству варенья. Он наклеил снимки на толстые черные страницы альбома и контрастными белыми чернилами под каждым сделал пояснительные надписи на английском и немецком языках.

Туда же Гуго вклеил и свои драгоценные рекомендательные письма. Одно было от англичанина, который в 1937 году пробовал бренди С. Шиндлера; впечатление оказалось столь сильным, что этот житель лондонского района Бермондси признавался, что лучше он ничего никогда не пил, и спрашивал, продается ли этот бренди в Англии. Другое письмо было от австрийца, который год проработал в кондитерской у Гуго, а в тридцатые годы перебрался в Англию. Он ручался за порядочность Гуго, гарантировал, что его бизнес соответствует самым высоким стандартам, а его обращение со служащими «может служить примером для других».

Третье, еще более ценное письмо было от прославленной (но, увы, сейчас уже несуществующей) туристической компании Thomas Cook. Оно было написано 4 ноября 1939 года, за два дня до собеседования, подтверждало, что компания неоднократно рекомендовала кафе «У Шиндлеров» своим клиентам, и особенно подчеркивало, что Шиндлеры – хорошие работодатели.

Да, усилий было приложено немало, но я все-таки думаю, что члены трибунала не слишком заинтересовались бизнес-планами Гуго и Эдит. Собеседование было, скорее всего, чистой формальностью. У ста двадцати трибуналов и без того дел было по горло: они сумели заслушать все 73 800 «иностранцев из недружественной страны», проживавших в Британии. Трибунал больше интересовали причины переезда в Англию и политические пристрастия. Могу себе представить, как его члены сухо замечают, что кафе, где продается «вражеская еда», да еще и названная на немецкий манер, скорее всего, будет непопулярно в теперешней обстановке.