Утраченная Япония - [34]

Годом позже я закончил учебу в Оксфорде, и отправился работать в Иностранном отделе Оомото. С тех пор каждым летом я помогаю организовывать семинары, а наблюдение за тем, как традиционные искусства объясняют иностранцам, оказывается очень поучительным. Например, в рамках занятий чайной церемонией студенты проходят краткий курс керамики. Речь идет о том, чтобы они своми руками слепили чашку для чая или поднос для сладостей, и каждый год эти занятия керамикой оказываются безумно интересными.

Чайная пиала – это самый обычный предмет, форму которого определяет функция, поэтому ее высота, толщина стенок и форма заранее определены. Пиала для чая – это это просто пиала для чая, и я считаю, что люди, которые ищут прекрасное ремесло и рисунок в обычных чашках, совершенно не понимают, о чем здесь идет речь. Этот простой подход датируется шестнадцатым веком, когда Рикюу придал церемонии чая известную сегодня форму. Чай пришел из Китая, и церемония чаепития для многих поколений была оказией, чтобы показать драгоценную посуду, включая чашки из золота или нефрита. Но из святыни дзэн Дайтоку-дзи в Киото пришел новый подход к чаю, называемый wabi. Ваби содержит в себе дух деревенской простоты. Мастера церемонии, развивающие идеи ваби, за образец для павильонов чайной церемонии брали дома, крытые тростником, включая очаг в полу. Так же и в аксессуарах они предпочитали простоту и отсутствие украшений, поэтому Рикюу заказал выполнение чашки производителю черепицы. Простая черная поверхность керамической черепицы прекрасно отражает дух ваби.

Простое и неукрашенное можно так же определить словом «скучное». Проявлением гениальности Рикюу и других ранних мастеров был их отказ от ярких цветов и интересных форм, потому что те привлекают и рассеивают наше внимание. Они внесли скучные предметы в чайный павильон, и использовали их для создания атмосферы полного спокойствия, которая способствует медитации. Студентом семинара, однако, было необычайно трудно сделать что-нибудь скучное. Любой ценой они старались придать своим произведениям оригинальность, и не были удовлетворены, пока не создавали что-нибудь «интересное». Они придавали своим чашкам квадратную форму, прилепляли сбоку змей или улиток, защипывали края или рисовали на поверхности девизы, такие, как «Мир, уважение, чистота, одиночество». Результаты их работы никогда не подталкивали к медитации. Дэвид говорил: «Занятия по керамике нужны для того, чтобы глина высосала яд из пальцев студентов». Среди студентов иногда попадаются японцы, которые послушно делают тот, что велено. Они не имеют ничего против скуки, а среди их работ часто попадаются очень симпатичные.

Очень много уже говорили о том, что японская система образования рассчитана скорее на подготовку высокого среднего уровня всех учеников, чем на лелеяние совершенства немногих. Учеников в школе не стимулируют выделяться из группы или задавать вопросы, и в результате японец оказывается запрограммирован на обычную «среднюю» жизнь. Быть скучным, и таким, как все, является сущностью этого общества, и это тот элемент, благодаря которому колеса всех общественных механизмов крутятся без помех. Хорошо известно, что это один из недостатков японского стиля жизни. Тем не менее, наблюдая за уроками керамики в Оомото, можно было легко заметить и слабые стороны американской системы обучения. Американцев с самого детсва учат творческому самовыражению. Если они не показывают свою «исключительность», их убеждают, что с ними что-то не в порядке. Такого рода мышление оказывается препятствием, потому что для людей, воспитанных в этом духе, сделать простую чашку для чая оказывается очень трудным делом. Это тот самый «яд», о котором говорил Дэвид. Иногда мне кажется, что внушаемая американской системой необходимость «быть интересным» оказывается очень жестокой штукой. Ведь большинство из нас ведет обычную жизнь, и в конечном итоге мы оказываемся нею разочарованными. В Японии же наоборот, люди так настроены, что удовлетворяются обычным, поэтому они довольны своей судьбой.

Если один день, проведенный в мастерской керамики, приводит к такому обилию выводов, можно легко представить, скольким вещам можно научиться, изучая традиционные искусства. Я не думаю, что японскую философию, сущность которой выражают joo, ha, kyuu, zanshin, можно описать с помощью слов, потому что когда мы вербально пробуем объяснить смысл «медленно, быстрее, быстро, стоп», возникает закономерный вопрос – и это все? Только испытав лично эти искусства, можно понять их истинное значение. В этом смысле традиционные искусства – настоящие врата в культуру страны.

В последние года я заметил так же, что корни Японии берут свое начало не только в Китае или Корее, но и в такой же степени в Юго-Восточной Азии. В связи с этим я часто посещаю Таиланд и Бирму – это мои четвертые врата познания Азии. Чем больше я путешествую, тем более вынужден признать, хотя и неохотно, что авторы «теории японства»в определенной степени правы: каждая страна по своему уникальна, но Япония – это особое сокровище. Как остров, отрезанный от азиатского континента, она могла поглотить влияние культур Китая и стран Юго-Восточной Азии, но сохранила при этом почти абсолютную изоляцию, как общество. Она стала чем-то вроде скороварки, в которую вложили множество компонентов, но ничего не вытащили.