Утонувшие надежды - [69]

В конце шестидесятых в город зачастили посетители иного рода: подростки в ярких одеждах и головных повязках, ни дать ни взять карнавальные индейцы. Они приезжали в помятых автобусах, жгли костры, крутили пластинки на портативных проигрывателях и пытались сеять кукурузу, помидоры и коноплю. Поскольку кроме конопли ничего не родилось, все эти шайки вскоре уезжали. Гаффи провожал глазами уносящиеся автобусы.

Лишь очень немногие подростки узнавали о существовании отшельника Гаффи. Кое-кому из девиц доводилось видеть его воочию. Он подглядывал за ними, когда те голышом купались в реке. Чаще всего девушки пугались и поднимали шум, прибегали их кавалеры, и Гаффи приходилось по несколько дней скрываться в лесу, пока не прекращались поиски. Впрочем, как-то раз одна девица поманила его пальчиком и кривой ухмылкой, и... о Господи! — это была первая женщина Гаффи с тех пор, как его упекли за решетку сорок лет назад. И это была штучка хоть куда! Будет о чем вспоминать холодными ночами.

В начале семидесятых поток хиппи и юппи со всеми их сиффи и триппи мало-помалу иссяк, и в течение нескольких лет город был в безраздельном владении Гаффи. В конце семидесятых в Кронли прибыли первые профессора: археологи, антропологи, этнологи, специалисты по общественной истории. Это были мужчины и женщины в штанах защитного цвета, тяжелых ботинках и с целыми тюками сменной одежды. Гаффи удалось стащить у них комплект на замену своему износившемуся костюму.

Со временем научные субсидии потекли в других направлениях. Последний раз Гаффи встретил профессора в шляпе-"сафари" и тяжелых сапогах лет десять назад. Потом город изредка посещали ремесленники, архитекторы и декораторы, которых интересовало дерево: доски, лестничные пролеты, изысканные старомодные панели. Наезды этих умельцев способствовали дальнейшему развалу Кронли, однако мода на дерево оказалась недолгой и вскоре увяла, а в городе по-прежнему оставалось немало ценных деревянных деталей. С тех пор, на памяти Гаффи, сюда три или четыре года не заглядывала ни одна душа.

И вот на дороге появилась эта маленькая белая машина. Повинуясь инстинкту самосохранения, Гаффи собрал свой нехитрый скарб и, покинув комнату на верхнем этаже отеля Кронли, прошел по обшарпанному, захламленному холлу к лестнице. Лифт, разумеется, уже долгие годы не работал, но Гаффи в любом случае не рискнул бы воспользоваться лифтом. Этим лифтом или каким-либо другим, но уж в особенности — этим. Именно с этого лифта начались все его беды.

Их было трое — Гаффи, Эдди Хоббз и Тим Джепсон, самый старший из них. Гаффи и Эдди знали, что Тим — матерый волк. Они и сами мечтали стать матерыми волками, и, когда он предложил совместное ограбление, это показалось им шуткой, забавой. Они не собирались грабить порядочных людей, речь шла о том, чтобы почистить карточного шулера, который объегоривал возвращавшихся с войны солдат. Именно так Джепсон обрисовал им положение дел, и они с Эдди — девятнадцатилетние оболтусы, глупые и зеленые, что называется, прямо от сохи, с радостью согласились.

Джепсон их предал. Втолкнул в неработающий лифт и скрылся с добычей. Они с Эдди чуть с ума не сошли в темной кабине, однако самое страшное началось, когда вновь загорелся свет и лифт пришел в движение. Они с Эдди понимали, что стоит лифту опуститься на нижний этаж, и им придет конец.

Ожидания оправдались в полной мере. Никто, кроме них самих, не поверил в сказочку об ограблении мошенника. С точки зрения окружающих, в числе которых были и солдаты, сидевшие за картами в тот момент, когда в номер ворвались Гаффи, Эдди и Тим с пистолетами в руках, — с их точки зрения Гаффи и Эдди ограбили солдат. Бравых вояк, возвращавшихся домой на исходе войны. В те дни человек, ограбивший солдата, не мог рассчитывать на снисхождение.

В течение последующих лет Гаффи били часто и больно. И началось это, когда открылись двери лифта, за которыми оказались те самые солдаты, что играли в покер в том злосчастном номере. Вскоре появились полицейские, однако они не торопились положить конец потасовке. И потому прошло немало времени, прежде чем Гаффи и Эдди доставили из отеля в больницу.

Больше Гаффи и Эдди не встречались. Одна из теток Эдди была знакома не то с губернатором, не то с председателем законодательного собрания штата, и дело Эдди рассматривалось отдельно. Потом был суд, и Гаффи потянул на максимальный срок — от двадцати пяти до сорока лет, и все потому, что он, во-первых, ограбил солдат, во-вторых, у него в руках оказался пистолет и, в-третьих, за ним уже числилось мелкое хулиганство (собственно, именно из-за этого Гаффи не попал в армию). Но самое главное — потому, что Тим Джепсон скрылся и унес все деньги.

Слава Гаффи продолжала преследовать его и в тюрьме штата, где его для начала побили охранники, потом — заключенные, потом — снова охрана... Порой побои прекращались, но лишь до тех пор, пока в тюрьму не попадал какой-нибудь бывший солдат. В большинстве своем они чувствовали себя несправедливо обиженными, и, пока носили тюремную робу, Гаффи служил им прекрасным средством отвести душу.