Утоли мою печаль - [35]

– Мэдж?

«Не беспокойтесь обо мне. Найдите Смитти. Найдите моего радиста…» – звучало у нее в ушах.

– Мэдж, что случилось?

Она крепко зажмурилась. Майкл казался ей видением. Мэдж хотелось, чтобы он исчез. Она даже не почувствовала, как его рука схватила ее за запястье. Не поняла, что он усадил ее рядом с собой. В ее ушах стоял шум дождя… И, бесконечно повторяемые слова: «Пожалуйста, возьмите Смитти… он тяжело ранен…»

– Мэдж, все в порядке, – встряхнул ее Майкл и для верности хлопнул несколько раз по щекам. – Все в порядке.

Она очнулась и отчетливо произнесла:

– Я это ненавижу. Ненавижу!

– Я знаю. – Он отвел волосы с ее лица, пытаясь помочь ей восстановить равновесие. – Я знаю.

Таких эмоций Мэдж не испытывала с того времени, когда у нее на руках умирали ребята, а она не могла ничем им помочь.

Майкл все еще терпеливо поддерживал ее, как опытная сиделка тяжелораненого, хотя в данный момент сам нуждался в практической помощи.

– Ты на минутку вспомнила меня, да? – осторожно спросил он.

– Нет.

Ответ против ее воли прозвучал слишком резко.

Мэдж поняла это. Но если она выдаст этот маленький кусочек себя, ей придется выдать и все остальное. А она не должна рассказывать ему о Джимми. Она просто не сможет этого сделать.

– Нет, это были общие… гм… впечатления. Запахи и звуки и тому подобное.

– Удивительно, что тебя не посещают воспоминания в больнице. Я разговаривал с некоторыми медсестрами – они говорят, им то и дело мерещится камуфляж.

– Может быть, это одно из преимуществ работы в кардиологическом отделении, – сказала она, поднимая дрожащую руку, чтобы покрепче прижать полотенце к его ране. – Там мало что напоминает о Корее.

Он кивнул.

– Разумно. Теперь все в порядке, Мэдж?

Она помедлила с ответом, чувствуя такую близость к нему, какой не было с того дня, когда они разделили постель. Мэдж всмотрелась ему в глаза в поисках призраков, но увидела там только намек на старую печаль, отражение ужасного урока, полученного когда-то. К своему удивлению, она обнаружила, что может улыбаться.

– Да, – неуверенно согласилась она. – Думаю, что так. Спасибо тебе, Майкл.

– Всегда пожалуйста.

– Ох, простите! – выпалила Джесс, появившись на пороге с аптечкой в руках. – Простите, Майкл, я нечаянно, я нечаянно…

Мэдж укоризненно вздохнула. Майкл ухмыльнулся, отобрал у нее полотенце и встал на ноги.

– Видишь? – сказал он. – Я правда в порядке, Джесс. Ты меня не убила.

Она в отчаянии заломила руки.

– Но я видела такие раны… – прошептала она.

Майкл сделал вид, что не понял. Мэдж улыбнулась своей маленькой дочери, у которой было такое большое сердце. Как много ей еще предстоит постичь!

– Я же тебе сказала, солнышко. Это шрамы от ран, полученных в Корее.

Джесс только охнула и побледнела. Майкл улыбнулся ей так легко, словно они беседовали о каникулах.

– Теперь ты понимаешь, какая твоя мама замечательная медсестра, – сказал он, и Мэдж с изумлением увидела на лице дочери улыбку.

Этой ночью она пришла к нему. Когда Персик ушел, ребята заснули, а филин умолк, Мэдж прокралась в темноте в его комнату в пустой гостинице.

Майкл молча распахнул объятия, и она упала в них. В пустые ночные часы они, отгоняя страхи и призраки, творили радость, которую жизнь отмеряет очень малыми дозами.

Мэдж хотела попросить его побыть с ней утром. Не столько потому, что боялась, сколько потому, что влюбилась. Но она не попросила. Она ни о чем не просила ни в эту ночь, ни в следующую. Ни когда они ели вместе, будто одна семья, ни когда она сидела с бокалом вина в руке, пока дети праздновали вместе со своей страной очередную военную удачу в войне за океаном.

Чувствуя себя идущей по тонкому льду, она делала каждый шаг с величайшей осторожностью. Надеясь, что каждое совместное с Майклом воспоминание облегчит возможность открыть старые двери, чтобы можно было справиться с тем, что выйдет оттуда. Мэдж убеждала себя, что можно сделать это, и в то же время не рассказывала Майклу всей правды.

Она чувствовала себя лучше. Сильнее. Увереннее. У нее был некто, деливший с ней радости и горести, чувствующий ее как никто другой. И только он мог улыбаться ей так, как она не позволяла мужчинам почти одиннадцать лет.

– Не понимаю, чего вы от меня хотите? – раздраженно бросил Майкл хмурому Персику, который угрожающе пристально смотрел на него.

– Оставьте ее в покое. Она выглядит чертовски скверно.

Майкл с досадой потер подбородок.

– Вы не совсем понимаете… Мэдж избавляется от прежних страхов, – попробовал объяснить он.

Персик только фыркнул и шмякнул об стол ком теста.

– Она пьет!

Майкл знал это. Под глазами у нее были круги. Она похудела. И Майкл приобрёл привычку пересчитывать винные бутылки под буфетом. Но он надеялся, что все еще переменится к лучшему.

– Я знаю, что она пьет, черт побери! Если бы меня здесь не было, она все равно бы пила, Персик. И, может быть, еще больше.

– Прошлой ночью я слышал, как она кричала.

Майкл вздохнул. Прошлой ночью он сжимал ее в объятиях, когда она, забывшись, закричала вдруг от внезапно нахлынувшего кошмара. Она дергалась, ругалась и протягивала руки, взывая о помощи. Умоляя кого-нибудь помочь человеку по имени Джимми.