Утекая в вечность - [75]

Это была не лесть, это была даже не хвала. Это была правда. Проскурина заговорила решительно и серьезно, покинув улыбки и блеск глаз. Хотела подчеркнуть, что она помнит, знает и понимает, чем для нее обернется любая игра против воли преемника, но при этом она признает, что сожалеет о том, что они находятся по разные стороны баррикад.

Бессмертный какое-то время смотрел на собеседницу пытаясь понять игра ли это или женщина сказала искреннюю хвалу. Непонятно было, к какому выводу пришел сын государя, но как результат мужчина кивнул. Дал сигнал, что принял слова.

— Чрезвычайно раз нашему знакомству, — сказал Васнецов, едва наметилась продолжительная пауза в разговоре преемника и журналистки.

— Взаимно, генерал, — выдавая свою осведомленность в лицах, сидящих за столом, кивнул Катамиртас.

Завязалась беседа между делегатами и сыном государя. Все торопились выразить ему свое почтение и благодарность за гостеприимство. Преемник принимал их не без доли спокойного равнодушия и большей частью молчал, бросая взгляды на своего отца, который отвечал сыну тем же.

— Прости, — внезапно сказал Катамиртас. — Мне жаль… Я все понял, но уже, увы, поздно. Мне пора по неотложному делу! Прошу простить, господа. Приятного продолжения ужина и завершения визита. Госпожа Проскурина!

Преемник решительно поднялся и, прощаясь, кивнул журналистке глубже, чем она могла ожидать, и удалился стремительной походкой. Солдаты охраны последовали за ним.

Калина провела взглядом крепкую фигуру и взглянула на государя. Вишнар смотрел на нее. Но взгляд длился не долго, женщина увела свои глаза первой. Она думала о том, что только что сучилось. Ей почудилось? Или сын просил отца простить его за то, что вмешался в их отношения? При всех? Поняли ли это прочие члены делегации, трудно было сказать. Отчего-то казалось, не тот Катамиртас бессмертный, чтобы извиняться даже перед отцом. Тем более в присутствии людей. Это спектакль? Для кого? Для нее или отца?..

Глава 12. Унижение

Последний ужин завершился. Делегатов повели в отведенные покои. И в этот раз, как и в тот памятный первый, Калину Проскурину провожал капитан Амир.

— У вас нет свободных солдат? — поддела она.

— Есть и вы это знаете, — спокойно признался он.

— Тогда почему вы меня конвоируете?

— Сопровождаю, Калина. Потому что это ваш последний день во дворце и вероятно это наша последняя возможность поговорить.

— Вам еще есть, что мне сказать? Не все изложили? — высокомерно уточнила журналистка.

— Я даже не представлю, что вы могли бы вдруг заговорить без язвительных замечаний. Но странность в том, что я к этому даже привык.

— Подождите, вы еще станете скучать. По большому счету, вам было даже интересно. Потому что я отличаюсь от ваших обычных дам. Верно? Было не скучно?

— Скучно не было, Калина, — серьезно признался мужчина. — Моя… то есть, наша жизнь. Во дворце еще никогда не было так интересно как во время вашего, я хочу сказать, визита делегации… И мне есть, что вам сказать. Я хотел извиниться.

— К чему это, Амир? — останавливаясь перед своей дверью и открывая ее, спросила Проскурина уже многим холоднее, оставив показное веселье. — Зачем вначале делать что-то нехорошее, а затем извиняться?

— Не знаю. Но с вами не выходит иначе. Даже если я очень стараюсь…

Калина поколебалась на миг. Даже не в тоне дело, тронули глаза. Казалось, сейчас он искренен. Возможно, первый раз.

— А вы старались? Даже очень? Не заметила.

— Вы сами говорили, что близоруки.

— Я соврала.

— И это меня почему-то не удивляет, — кивнул капитан, нисколько не порицая гостью своим видом. — Мне, правда, жаль. Что я был груб с вами. По долгу, и не очень.

— Боитесь, что уделю вам особенное место в своей статье? — усмехнулась журналистка.

— А вы уделите? — серьезно спросил Амир. Даже слишком серьезно.

— Непременно, в колонке — «очень опасный гад».

— А говорили, я милый парень.

— Врала, — беспечно развела она руками.

— Врали. Я знаю.

— Вы сказали, что хотели? Я тоже скажу, но уже в статье. Чего вы ждете? Что приглашу вас к себе на чай?

— На чай? — растерялся Амир.

— Да, на чай с кексом. Вы же пробовали кекс, Амир?

— Кекс? — переспросил он, наморщив лоб, припоминая. — Это продукт… кажется злаковый. Нет, не пробовал.

— Неужели ни одна девушка не угощала вас кексом?.. Почему? — улыбалась Калина и хитро щурила глаза.

— Не думаю, что он придется по вкусу моему желудку. Я вампир, Калина. Сомневаюсь, что вы могли вдруг это забыть.

— Не обязательно есть. Можно иначе попробовать, насладится ароматом или скажем… лизнуть.

— Лизнуть кекс? — переспросил он. — Зачем?

— Некоторые дамы считают это приятным, — загадочно сверкнув глазами, шепнула она. — Это вам мой третий прощальный совет. Почаще лижите кексики и проблем с дамами больше не будет.

Амир смотрел исподлобья тяжелым недвижимым взглядом. Понял, что она его дразнит, и осознал чем именно.

Происходила мучительная внутренняя борьба. А может и нет. Но капитан смотрел на гостью, слегка поджав губы. Женщина шаловливо улыбнулась и, подмигнув на прощание, вошла в свою комнату.

Она оглянулась и вопросительно посмотрела на капитана.

— Если бы мне представилась такая возможность, я бы попробовал… твой кексик.