Утекая в вечность - [73]

Журналистка серьезно размышляла, стоит или нет рассказать Аршинову о своих домыслах на счет персоны преемника? И решила пока не говорить. В чем-то Амир был прав. Без доказательств ее слова звучат глупо. И логика пока не прослеживалась. Зачем придумывать того, кого нет? А если посмотреть с позиции Вишнара — вообще абсурд! Зачем ему ссориться с несуществующим сыном из-за нее? Для чего в таком случае Амир увез из дворца журналистку в ту ночь? Или же все-таки капитан и есть таинственный преемник? Если это так, почему он представился начальником службы безопасности и чуть не поссорился с отцом из-за гостьи? Правда, логики мало.

Делегаты собрались за столом нарядные и торжественные. Приготовились все. Калина не стала исключением. Белое строгое платье, черный шарф на шее. Плотно обтянула синеющую кожу, обмотав от верха до низа. Смотрелось немного необычно, но женственно.

Все дружелюбно общались, обсуждая увиденное и пережитое, шутили и улыбались. Такое чувство, что за столом старые друзья. Нелепо до безумия…

Калина наблюдала за всеобщим праздником, решая, стоит или нет задать вслух вопрос: «А где ваш сын государь?», и как изящней его преподнести, когда двери в зал распахнулись. Вошли два солдата и расступившись дали дорогу еще одному бессмертному.

Высокий и крепкий, даже мощный в груди и плечах, слегка сбитый, с короткой бородой. Он вошел и окинул всех присутствующих оценивающим взглядом. Это был зрелый мужчина с приятными чертами широкого лица, сильно выпирающим подбородком и резко очерченным орлиным носом. «Гость» имел черные брови вразлет и прямые темные волосы, точь в точь как у государя. И был одет в невероятный военный мундир, многим шикарней обычных одежд правителя. Этот мужчина представлял собой величественное зрелище. От его фигуры так и веяло силой и характером. Легчайший кивок гостям и более глубокий, почтительный государю:

— Отец, — сказал он.

— А вот и ты! — улыбнулся Вишнар. — Успел вернуться до отъезда гостей? Чудесно!.. Уважаемые гости, позвольте представить — мой сын и преемник — Катамиртас!

Все слегка растерянно переглядывались, а затем стали подниматься, чтобы поприветствовать сына государя как полагалось. Но поскольку никто не представлял, как именно полагалось, поднявшись, замялись.

— Прошу вас, садитесь! — преемник махнул рукой и пошел вдоль стола.

В этом бессмертном не было ни радушия, ни очарования его отца. Вишнар мог демонстрировать поистине царское обаяние, если желал. Катамиртас по-видимому не мог, или же не желал. Но держался вежливо.

Тем временем в зал внесли еще один трон, и установили на противоположной стороне от государя. По забавному стечению обстоятельств возле впавшей в немилость журналистки. Преемник присел и положил одну из рук на стол. Крепкая кисть, сильные пальцы. Посадка головы боевая, уверенная.

Калина с интересом рассматривала сына государя, нисколько не смущаясь своего поведения, интереса и того, что так беззастенчиво этим занимается у всех, и главное у него самого, на глазах.

Изучила высокий лоб, морщины на нем, резкие и явные. Лицо не такое благородное, как у Вишнара, но практически не уступает ему в силе и мужественности. Последнего, пожалуй, было даже через край.

Прошлась по фигуре, сколько позволил стол, оценила осанку. Да это военный глава, тут никаких сомнений. Взгляд, выражение лица, крепкий торс. Даже походка и зычный глубокий голос — резкий бас. Привык командовать.

— Госпожа Проскурина, — протянул Катамиртас, какое-то время, наблюдая за нескромным изучающим взглядом гостьи. И желая слегка осадить добавил: — И как я вам? Оправдал надежды?

— А как вам я? Оправдала ваши? — парировала Калина и, не подумав смутиться.

За столом уже минуты две гробовая тишина. Никто ни ест, ни пьет, все наблюдают за сидящими в конце стола, их взаимным обменом изучающими взглядами.

— Мой капитан говорил мне, что вопрос это ваша любимая форма ответа.

— А что еще вам говорил ваш капитан? — нисколько не теряясь, с обворожительной улыбкой спросила Проскурина.

— Что вы мне не понравитесь.

— Мне очень жаль. Но у нас говорят, я не денежка, всем нравиться.

— А я думал, у вас говорят: «Я не красна девица, чтобы всем нравиться».

— Да, так у нас говорят… преимущественно мужчины. Поскольку красота почитается как чисто женская добродетель.

— А что у вас почитается как мужская добродетель? — с интересом спросил преемник.

— У нас, у людей, или у меня, Калины Проскуриной, конкретно?

— У конкретной Калины Проскуриной.

— Сила.

— Грубая физическая сила? — вскинув правую бровь, удивился он.

— Сила духа и разума мужчины.

— Насколько я знаю, люди почитают в иных то, чего им самим не хватает. А насколько я знаю вас, со слов моего капитана, силы духа вам не занимать. Ее так много в вас, что, простите, так просто шарфом на шее не прикроешь, — намекая на свою осведомленность, заметил он.

— Это комплимент, я так понимаю? — и, не подумав польститься, уточнила женщина, изучая глаза собеседника.

— Я не говорю комплиментов. В этом я совсем не похож на своего глубокоуважаемого отца. Я констатирую.

Взгляд у преемника был тяжелый, и смотрел он, ни на секунду не отрывая глаз от собеседницы. Внимательно изучая ее и анализируя. Жесткий как ерш.