Устрицы и белое вино - [30]

– Все хорошо, – солгала я, машина тронулась с места.

– Представляешь, а этот Жерар Монте, ну, наш с тобой знакомый котовладелец, он, оказывается, ветеринар и присматривает за животными Аманды. Он дал мне визитку, я ему тоже. Говорю, буду вам полезен, мсье, в случае проблем с налогами. Он готов прямо завтра заняться нашим Пьеро. Брандон в восторге, что я назвал ньюфа его именем. Он мне пообещал, как только они с Амандой приобретут нового слона или тигра, они назовут его в мою честь. Мама в ужасе! Акции красавца Казимира скатились к нулю по сравнению с двойной красотой Брандонов. Согласись, действительно редкая красота у обоих?

– На Аманде слишком много грима. Кстати, сколько ей лет?

– Не поверишь, тридцать восемь, а Пьеру – двадцать девять, он на год моложе меня. Но ведь ей не дашь столько!

– Грим очень старит кожу. Слушай, а как там Симон?

– Герой он и есть герой. Между прочим, Аманда пригласила нас всех завтра вечером на устричное суаре. В понедельник цирк уезжает. Это традиционное суаре после последнего представления. Просто чудо какое-то, что Марьет настояла на цирке сегодня! В воскресенье Симон улетает в рейс, и мы бы не пошли никуда. И вообще никогда бы не побывали в цирке Аманды, ведь в понедельник их здесь уже не будет!

– Но как же Симон полетит с разбитым лицом? Его ведь в таком виде могут не допустить к рейсу!

– Да уже сейчас почти ничего не заметно. Этот Амандин лекарь просто чародей! По-моему, он пользуется не столько медикаментами, сколько заклинаниями. – Шарль игриво подмигнул мне в зеркало над ветровым стеклом. – Ну как ты? Получше? Ничего не надумала сказать мне?

– Что именно?

– Ну, я не знаю... – Он опять хитро подмигнул и дополнительно повел бровью. – Тебе виднее...

И тут мне вдруг дико захотелось жареной курицы! Жирной, горячей и почему-то с соевым соусом. Именно с соевым, и чтобы его была полная миска, и разрывать курицу руками, и обмакивать горячие куски в этот соус, и чтобы жир смешивался с соусом, и чтобы у курицы была румяная хрустящая корочка, а мясо – нежное, с ароматом гриля и таяло бы во рту...

– Шарль, только не смейся. Я хочу курицы. Жареной и с соевым соусом. – Я облизнулась, иначе бы изо рта потекла слюна, как у голодной собаки. – По дороге здесь нигде нет гриль-бара?

– Найдем. И мне очень нравится твое желание, Вив!

Глава 16, в которой мы ели курицу

Это была вторая курица, и мы ели ее уже у меня дома. Вернее, ела я, страстно оторвав вместе с ножкой чуть ли не половину курицы, а Шарль с ужасом наблюдал, как я щедро поливаю добычу базиликовым соусом для спагетти прежде, чем откусить в очередной раз.

– Не соевый, конечно, – сказала я, – но тоже ничего. Попробуй! Объеденье!

– Вив, а тебе не будет снова плохо?

Дело в том, что первую курицу мой организм исторг буквально метров через триста от гриль-бара, но стоило нам въехать в Марсель, как мне с удвоенной силой вновь захотелось курицы.

– Будет только хорошо! – заверила я – Тогда просто через кондиционер натянуло выхлопов от трейлера. Куда только смотрит дорожная полиция! – Я покончила с ножкой и оторвала крылышко, полила его соусом из бутылочки. – Как можно выезжать на трассу с неисправной выхлопной трубой? Особенно в такую жару! – Слизнула подтеки соуса с пальцев и впилась зубами в лакомство.

Шарль озабоченно следил за моими действиями. Щенок спал в кресле, покряхтывая и перебирая лапками. Шарль строго-настрого запретил мне кормить его жареным; малыш обиделся и уснул. Честно говоря, меня тоже начинало клонить в сон, но курицы мне хотелось больше, чем объятий Морфея.

– Вкуснятина! – сказала я, приканчивая крылышко и попутно раздумывая, приступить ли ко второй ножке или попробовать белого мясца. – Ешь, а то не достанется!

– Вив. – Шарль вздохнул. – Остановись, а? – И решительно добавил, отбирая у меня тарелку с останками развороченной птицы: – Хватит! Пусть хоть это переварится, пожалей организм!

– Ну, Шарль! – Я испуганно потянулась за тарелкой. – Ну еще кусочек!

– Хватит, хватит, Вив.

– Крылышко! Одно только крылышко!

Шарль отрицательно помотал головой и отнес тарелку в холодильник.

– Не ставь туда горячее!

– Извини, не подумал. – Он захлопнул дверцу и поместил тарелку с курицей на плиту. – Я ведь переживаю за тебя, я не знаю, что делать. Тебя ведь тошнит весь день!

– Не весь день! – возразила я, судорожно размышляя, знает ли он, что меня вывернуло утром после неумеренных угощений его матушки. – Только в цирке и по дороге. В цирке – потому как там воняло зверинцем и я объелась у твоей мамы, а по дороге – от выхлопов. От выхлопов вывернет кого угодно. А теперь я хочу есть. Что тут удивительного? А ты не даешь мне...

– Только крылышко, и все, – виновато смилостивился он, вернул тарелку на стол, я оторвала крылышко, он тут же забрал курицу. – Не обижайся, Вив, но ведь ты можешь навредить...

– Я понимаю, ты боишься, что я испорчу фигуру! – перебила я, обгладывая крылышко, оно оказалось определенно меньше предыдущего! – Не испорчу! Дай еще!

– Вив... – В его глазах была беспомощность, тарелку с курицей он прижимал к себе. – Вив...

– Шарль, я замечательно себя чувствую, а если опять стошнит, я выпью какой-нибудь антибиотик. Антибиотик моментально убьет любую заразу!