Устал рождаться и умирать - [15]

Шрифт
Интервал

— Надо обламывать помаленьку, раз с норовом — нельзя, чтоб горячим оставался. Иначе такого дикого ни к чему не приучишь, — поучал районный с видом знатока. — Я до того, как примкнул к революции, ослами приторговывал — тысячи через руки прошло, так что я их как свои пять пальцев знаю! — рассмеялся он. Глупо улыбнулся вслед за ним и хозяин. А районный продолжал: — Про тебя, Лань Лянь, мне Хун Тайюэ рассказал, и я им остался недоволен. Лань Лянь, сказал я, упрямый как осёл, его надо по шёрстке гладить, иначе таким норовистым и останется, и тогда может начать и лягаться, и кусаться. Ты, Лань Лянь, пока можешь в кооператив не вступать, давай посоревнуйся с ним. Тебе, я знаю, выделено восемь му земли — вот и поглядим будущей осенью, сколько зерна ты соберёшь в среднем с каждого му и сколько кооператив. Ежели у тебя урожайность будет выше, чем в кооперативе, оставайся и дальше единоличником. Ну а если кооператив тебя перещеголяет, тогда нам предстоит ещё одна беседа.

— Ну гляди, начальник, попомни свои слова! — обрадовался хозяин.

— Да, что сказано, то сказано, вот они могут подтвердить. — И он указал на охранника и окруживших нас зевак.

Хозяин привёл меня обратно к кузнице.

— Не хромает, — сообщил он старику, — ступает твёрдо, сделано на совесть. Вот уж не думал, что младший мастер Цзинь такой молодой, а сработает без сучка и без задоринки.

Старый кузнец криво усмехнулся и покачал головой, будто с тяжестью на душе. И тут я увидел выходящего из-под навеса Цзинь Бяня — скатка постели за спиной, серое одеяло, завёрнутое в собачью шкуру.

— Пошёл я, мастер.

— Ступай, — печально проговорил старик, — поспешай в своё светлое будущее!

ГЛАВА 5

Урождённую Бай подвергают пыткам из-за вырытого клада. Осёл скандалит в судилище и прыгает через стену

Меня переполняла радость от новеньких подков и стольких восхвалений в свой адрес; хозяин был рад услышанному от районного. И вот хозяин и его осёл — Лань Лянь и я — несутся вприпрыжку посреди одетых золотом осенних полей. Это самый счастливый день с тех пор, как я стал ослом. Разве не лучше быть ослом, который всем нравится, чем незаслуженно обиженным человеком? Как пишет твой названый братец Мо Янь в пьеске «Записки о чёрном осле»:


Легки подковы, мчат меня как ветер.
Забыл никчёмность прежней жизни
Осёл Симэнь, он рад и беззаботен.
И, голову задрав, кричит: «Иа-иа».

У околицы Лань Лянь нарвал на обочине трав и златоцвета, сплёл венок и водрузил мне на ухо. По дороге нам встретилась Хань Хуахуа, дочка каменотёса Хань Шаня с западного края деревни. Их ослица несла на спине две корзины: в одной сидел ребёнок в кроличьей шапочке, в другой — беленький поросёнок. Лань Лянь заговорил с Хуахуа, а я переглянулся с ослицей. Люди общаются по-человечьи, ослы тоже умеют передать весть друг другу. Для этого есть и запах, и язык тела, и данный нам инстинкт. Из короткой беседы хозяин узнал, что Хуахуа возвращается в дом мужа в дальнюю деревню после празднования шестидесятилетнего юбилея матери. Ребёнок в корзине — её сын, а поросёнок — подношение от родителей. В те годы люди предпочитали дарить живность — поросят, козлят, цыплят, а власти в виде поощрения давали жеребят, телят, длинношёрстных кроликов. Заметив, что отношения хозяина и Хуахуа не сказать чтобы обычные, я вспомнил, что в мою бытность Симэнь Нао Лань Лянь пас коров, а Хуахуа — коз, и они часто забавлялись, валяясь на траве, как ослы. На самом деле у меня и в мыслях не было соваться в чужие дела. Меня, могучего самца-осла, больше всего занимала самка, стоявшая передо мной с младенцем и поросёнком на спине. Постарше меня, на вид лет пяти-семи. Возраст можно было приблизительно определить по глубокой впадинке лба над глазами. Конечно, и она могла определить, сколько мне лет, с ещё большей лёгкостью. Какое-то время у меня было ошибочное представление, что я самый умный осёл в поднебесной. Но не надо так считать только потому, что я — перевоплощение Симэнь Нао. Может, в этой ослице воплотился кто-то поважнее. Сероватая при рождении, моя шкура со временем всё больше чернела. Не будь я таким чёрным, мои копыта не привлекали бы столько внимания. Ослица же была серенькая, стройная, довольно изящной внешности, с аккуратными зубками. Когда её морда оказалась рядом, я учуял исходящий от неё аромат бобовых лепёшек и пшеничных отрубей. Услышал её возбуждающий запах и ощутил, какое сильное её снедает желание. Такое же желание охватило и меня.

— У вас тоже все носятся с этим кооперативом? — поинтересовался хозяин.

— Так уездное начальство одно, как им не носиться? — с грустью ответила Хуахуа.

Я подошёл к ослице сзади, возможно, она сама подставила мне зад. Возбуждающий запах крепчал. Я вдохнул, и в горло будто потекло крепкое вино. Непроизвольно задрав голову, я оскалил зубы и закрыл ноздри, чтобы не пахнуло зловонием, в настолько выразительной позе, что ослицу охватило волнение. Тут же отважно выпросталась чёрная «колотушка» и несгибаемо твёрдо хлопнула по брюху. Возможность на редкость благоприятная, упускать её нельзя, и я уже стал было задирать передние ноги, чтобы взобраться на неё, но заметил сладко спящего в корзине ребёнка и повизгивающего поросёнка. Исполни я своё намерение, только что подкованными копытами я мог запросто лишить жизни и того, и другого. И тогда тебе, Осёл Симэнь, оставаться в аду на веки вечные, даже скотиной не переродишься. Пока я колебался, хозяин дёрнул за верёвку, и мои передние ноги опустились рядом с крупом ослицы. Испуганно вскрикнувшая Хуахуа торопливо оттащила её вперёд.


Еще от автора Мо Янь
Лягушки

История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?


Страна вина

«Страна вина», произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (род. 1955), дает читателю прекрасную возможность познакомиться с самой яркой и колкой сатирой в современной китайской литературе. Великолепная, оригинальная образность, безграничная сила воображения, сплетенная с мифологичностью, мастерское владение различными формами повествования — все это присуще уникальному стилю Мо Яня.


Красный гаолян

«Красный гаолян» — самое известное произведение Мо Яня, китайского прозаика, лауреата Нобелевской премии (2012 г.). По мнению критиков, премию эту присудили писателю во многом благодаря этому роману, включённому в список ста лучших китайских романов минувшего века. Во всём мире с огромным успехом прошёл фильм «Красный гаолян», снятый по этому произведению и пробудивший у многих российских зрителей интерес к истории и культуре Китая. Теперь впервые на русском языке выходит и сам роман, написанный жёстко, даже жестоко.


Сорок одна хлопушка

Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Всё это — Мо Янь, один из величайших писателей современности, знаменитый китайский романист, который в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. «Сорок одна хлопушка» на русском языке издаётся впервые и повествует о диковинном китайском городе, в котором все без ума от мяса. Девятнадцатилетний Ля Сяотун рассказывает старому монаху, а заодно и нам, истории из своей жизни и жизней других горожан, и чем дальше, тем глубже заводит нас в дебри и тайны этого фантасмагорического городка, который на самом деле является лишь аллегорическим отражением современного Китая. В городе, где родился и вырос Ло Сяотун, все без ума от мяса.


Перемены

Мо Янь – один из самых известных современных китайских писателей, лауреат Нобелевской премии по литературе 2012 года за «галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». «Перемены» – история «маленького человека», чья жизнь меняется вместе с жизнью страны. Неторопливое, чрезвычайно образное повествование ведет нас от одного события к другому. Автор делится с нами своими размышлениями и наблюдениями, не упуская ни единой детали. И эти детали дают гораздо более полное представление о жизни Китая и китайцев, чем самые толстые учебники истории.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.