Успеть на войну - [10]

В сборном отделении первым делом обыскали (это делается для того, чтобы не дать вынести за пределы тюрьмы письма, записки и другие предметы от заключенных, для передачи родственникам или подельникам), потом проверили документы на освобождение, затем отправили к кладовщику, который выдал мне мою форму, комплект белья, сапоги, портянки, портупею, кобуру и фуражку, дали кусок мыла и перед тем как отправить в душ (на сборном отделении всегда есть две душевые кабинки М и Ж), усадили стричься и бриться.

ВОТ ОНА, СВОБОДА!!!!! Выйдя из тюрьмы, я повернулся, нашел глазами купола церкви, которая находится на ее территории и трижды широко перекрестился, а потом быстрым шагом пошел прочь от тюрьмы и толпы изумленных женщин, принесших передачу своим сыновьям, мужам, отцам.

4

— И чтобы я от тебя этого больше не слышал, я все сказал, у тебя есть 14 дней, вот и покажи, чему ты в училище научился за два года, все, кру-гом, шагом марш.

Ага, покажи ему. Ему, это новому моему начальнику, полковому комиссару со знаменитой фамилией Иванов и не менее знаменитым именем-отчеством Иван Иванович. После того как арестовали все командование дивизии и полка, который квартировал вместе со штабом, многие, кого не коснулись "ежовые рукавицы" подросли в должности и звании. Вот и Иван Иванович был батальонным комиссаром в соседней дивизии, а теперь получил третью шпалу и назначение к нам вместо несчастного Гарбовича. Командиром дивизии у нас теперь полковник Волков Иван Степанович, ну а остальных я еще не запомнил. Так вот, на третий день моего возвращения в часть вызывает меня ИИИ и спрашивает, как я веду подготовку к празднику, я удивился и спросил о каком празднике идет речь, вот тут он мне и выдал.

— Товарищ младший политрук, то, что вас выпустили из НКВД, где вы потеряли память, не дает вам право забывать о дне рождения Комсомола, который будет отмечаться 29 октября. И вы, как начальник клуба, должны были уже подготовить программу праздничного концерта и предоставить мне на утверждение и смотрите, вы себя слишком много ведете! Я вообще не понимаю, как вам, мальчишке, могли доверить такую должность. Я снимаю с себя всякую ответственность по подготовке концерта и возлагаю ее на вас, за все, что вы натворите сами и будете отвечать. Кстати, Чуйко, что вы как маленький, опять не брились!

— Голова болела, плохо себя чувствовал вот и не успел.

— Как это голова болела? Это же одна кость, она болеть не может! Запомните, Чуйко, что губит командира? Пьянство, воровство, женщины. Не пей, не гуляй, не воруй! Если еще и работать будешь, слава сама тебя найдет!

Да-а, вот это сказанул, он хоть сам понял.

— Товарищ полковой комиссар мне нужны люди, которые умеют играть на музыкальных инструментах, а те которых приписали к клубу, пока я отсутствовал, они могут только копать или не копать.

— Это как? — удивленно посмотрел на меня он.

— Они не умеют играть вообще, ну разве только на нервах.

— Так научите их, товарищ Чуйко, играть на разных там балалайках.

Он что так шутит, нет вон лицо какое серьезное, мама дорогая куда я попал.

— Товарищ полковой комиссар если я начну их учить то к 29-му концерт подготовить мы не успеем, прошу разрешения отобрать людей в комендантской роте и у связистов.

— Что, их будете учить?

АХРЕНЕТЬ вот это у меня начальник, про таких только в книгах читал.

— Нет, я надеюсь, там найдутся красноармейцы, уже умеющие играть на балалайках.

— Хорошо, но смотрите мне, здесь вам не там, понятно.

— Понятно, товарищ полковой комиссар.

— Все, идите, Чуйко, мне не до вас.

Через несколько дней я случайно услышал разговор двух командиров, так вот наш ИИИ попал в армию в прошлом году по какому-то там спецпризыву, он абсолютно не готов к армейской жизни, до этого он работал парторгом в собесе и наверное его в армию просто сбагрили. Образование только начальное, завышенное самомнение, авторитетом на старом месте не пользовался, в царской армии не служил, но Гражданскую войну встретил начальником вещевого склада, в этой должности он и провоевал всю Гражданскую. Наверное, там он и научился разговаривать как фельдфебель, одним словом пустой, никчемный человек, неожиданно получивший много власти. Ладно, это все лирика и я направился к себе домой, точнее говоря на службу, так как дом и служба у меня совмещены. Как начальнику клуба мне достались: киномеханик, художник, скрипач, трубач (было больше, но осенью ушел на дембель почти весь оркестр) и мой заместитель замполитрук со старшинской пилой в петлицах Шишко Тарас Романович.

— Тарас, ты знаешь, что у нас праздник на носу, — спросил я сидевшего напротив меня за столом в моей комнате и разливавшего из чайника чай по кружкам своего зама.

— День комсомола 29-го будет, — осторожно поставив чайник на стол, ответил Тарас.

— Так вот, дорогой Тарас, праздника не будет, если мы его не подготовим. Слушай сюда, нам, вернее тебе, придется побегать и поискать среди красноармейцев, умеющих играть на каких-либо инструментах, умеющих петь и танцевать, разрешение от начальства получено, понятно.

— Понятно, а вы чем будете заниматься, Николай Григорьевич?