Успение святой Иоланды - [22]

кто-кто, а уж я-то имею право требовать!" о не успела она проговорить про себя эти слова и поднести руку к окну, как услышала внизу тихие голоса. Причем, один из них был ей хорошо знаком! Она быстро опустила подоткнутое платье, затаила дыхание...

осторожно оглянулась...

а полузаросшей травой дорожке, шедшей вдоль стены - по этой тропке можно было при желании незаметно обойти всю обитель по периметру появились двое: один в длинных темных одеждах, другой - в штанах и камзоле, со шпагой на перевязи. Они медленно шли по дорожке, тихо беседуя. у, конечно: Эрве и Гаспар, чтоб у них обоих тонзуры поганками заросли! овоявленные союзники остановились чуть ли не под самыми ногами Маргариты, которая в этот миг охотно пожертвовала бы спасением души ради возможности стать невидимой.

- Итак, сын мой...

- О, высокочтимый мой наставник, отныне вы - мой отец... нет, больше, чем отец! Отец дал мне только жизнь, а вы спасли мою честь! - Гаспар, упав на колени, порывисто схватил руку Эрве и принялся исступленно целовать.

- Hу, ну, довольно! - Эрве вырвал руку и брезгливо вытер ее о полу сутаны. ""Вы - мой отец!" - зло передразнил он Гаспара. - е много для меня чести заиметь такого сынка! Я сделал для вас все, что было в моих силах прикрыл вас от гнева его светлости... но не воображайте, что я и впредь буду пользоваться мощью Ордена, дабы спасти жалкого грешника... который даже и скрыть свой грех как следует не умеет! Я исполнил свой долг христианина...

поддержал оступившегося... сделал то, что вы сделать не могли...

но дальше вам, любезный мой, придется полагаться только на собственные силы. Я и так проявил к вам чрезмерную снисходительность!

- О, да...да, я понимаю... благодарю, тысячу раз благодарю, достопочтенный професс!

- Да, я - професс, а вот вы, любезнейший...

- ..С-схоластик, свят...

- овиций! - тоном, не допускавшим и мысли о возражениях, отрезал Эрве. - овиций. И, повторяю, я еще слишком снисходителен... можно сказать, преступно снисходителен! - учитывая, каким позором вы запятнали ваше имя... и чем вы осмелились угрожать мне. В стаде Иисусовом не место паршивой овце!

- Да, конечно, отче... я понимаю... Mea culpa... Confiteor ... забормотал совершенно уничтоженный Гаспар. - о ведь никто не ведает...

- Пока не ведает. о дабы вы снова стали чисты перед Всевышним, - Эрве наставительно поднял палец, - ваши.. ммм... прегрешения против седьмой и шестой заповедей должны навеки кануть в небытие!

- О, да, конечно, конечно, отче... навеки... в небытие... вместе со всеми...

- Именно! Благодарение Всевышнему, вы не окончательно утратили сообразительность. Да, кстати, духовнику негоже прятаться от своих подопечных.

- Счастлив повиноваться, святой отец! - Гаспар опять прижал к губам руку професса. Левую. Правую отец Эрве привычным жестом прочертил в воздухе крест: "I- nomine Patris et Filii..." При этом в его благословляющей деснице блеснуло нечто весьма подозрительное. И Гаспар благоговейно принял в ладони это "нечто".

Затем святой отец-професс величественной и неторопливой походкой прошествовал в гостиницу, а Гаспар, постояв несколько минут, и, повидимому, окончательно на что-то решившись, быстрым шагом, почти бегом направился по дорожке в сторону главных ворот.

Маргарите показалось, что в руке его мелькнуло лезвие ножа.

"Черт подери! Побежал к воротам... к привратницкой! Уж не с Доротеи ли он вздумал начать?.. Ведь старая дура тогда раззвонила на все заведение, что добрый Боженька избавил малютку от женских очищений. Дьявол, я ведь даже предупредить ее не успею! о зачем ему нож, если шпага есть?" Дав Гаспару отойти подальше, Маргарита осторожно слезла на землю и, надев башмаки, которые, на ее счастье, все это время незамеченными пролежали в траве, тихо последовала за незадачливым аббатом, спешившим спрятать во мраке небытия свои прегрешения.

Вопреки ее предположению, аббат, на полусогнутых прокравшись мимо темных окон привратницкой и перебежав въездную липовую аллею, устремился прямиком в лазарет, к окну лекаркиной келейки.

Догнать его Марго при всем желании не успела бы. "Значит, Сильвия!

И ничего нельзя сделать, черт подери!" Марго, спрятавшись за ствол вековой липы, смотрела, как аббат влез в окно... и через несколько минут вылез. При свете луны Маргарита ясно видела нож, блестевший в его руке. Почти не таясь, аббат со всех ног ринулся к конюшне - не по дорожке, а через сад и кладбище, напрямик.

Понятно, сделал свое дело - и скорей ноги уносить! Тем более, что Эрве ясно намекнул: духовному лицу на чердаке не место. у что ж, пусть бежит! Как уедет, так и приедет - куда ж он от любимой тетушки денется!

Перебегая от дерева к дереву, Маргарита добралась до двери лазарета. Вошла. Где-то тут, под лестницей, должен был быть ящичек с огарками свечей, которые экономная Сильвия собирала, дабы потом отдать в переплавку. айдя огарок, который можно было держать в руке, Марго тихо постучалась в комнатку лекарки и позвала: "Матушка! Матушка Сильвия!", может, старуха только ранена? Осторожно толкнула дверь - закрыто. Выбрав из своих отмычек самую тонкую и длинную, Марго поддела крючок и открыла дверь. Вошла, зажгла свечу от лампадки, висевшей в углу перед статуэткой Девы Марии, и оглядела комнатку. Крохотная келейка, всегда так тщательно убранная, теперь напоминала кабак наутро после хорошей попойки. Сильвия лежала на кровати, наполовину свесившись - почти касаясь головой пола, и неподвижными, остекленевшими глазами смотрела на Марго. Седые волосы лекарки слиплись в крови. Так и есть - убита. Марго осторожно подошла ближе и склонилась над мертвой Сильвией, - похоже, красавчик сперва раскроил лекарке череп тяжелым табуретом, а потом перерезал ей ножом горло, да напоследок еще и вывалил кишки - для верности. Грязно сделано мясник-недоучка работал, а не убийца!