Услышанные молитвы - [47]

«Сочувствую, — стучала она по клавишам. — Это ужасно. Невозможно представить, что чувствует человек, теряющий двоих детей сразу. Ужасно для всех, кто с этим связан. Мне искренне жаль, что разбираться с этим выпало на твою долю. У меня все хорошо. Елку установила. Выглядит прелестно. Зоя весь день гуляет. Шесть часов в парикмахерской — и считает, что это освобождает ее от украшения елки. Вернется с минуты на минуту. Надо садиться ужинать. У меня по всему бедру до колена синяк. Зоя ужаснулась. Пришлось сообщить, где я его заполучила и с кем. Это произвело на нее впечатление. Надеюсь, ты с ней увидишься, когда приедешь в следующий раз. Береги себя. И постарайся встряхнуться. Любящая тебя Фред».

Зоя вошла в тот момент, когда она отправляла сообщение. Ее прическа выглядела великолепно. Кроме того, она сделала маникюр и новый макияж.

— Блестящий вид, — улыбнулась ей Фейт.

— Кому это ты пишешь? — заинтересовалась Зоя. С новой прической и косметикой она напоминала Фейт в молодости.

— Брэду, тому самому приятелю, о котором я тебе рассказывала, — не стала скрывать Фейт, и дочь усмехнулась.

— Мам, ты в него влюбилась? — спросила она.

Фейт покачала головой:

— Конечно, нет. Он мой друг!

— У тебя с ним связь? — Зое не терпелось обнаружить то, чего вовсе не было.

— Да нет же, говорю тебе, он просто мой друг.

— А я все-таки думаю, что ты в него влюбилась. — Зоя пристально посмотрела на мать. — Видела бы ты свои глаза, когда о нем рассказываешь. Они искрятся, в них пляшут золотые чертенята от радости.

— Шутить изволишь, Зоя Мэдисон, — хмыкнула Фейт.

— А вот и нет! Я уверена, ты его любишь.

— Ты самая глупая девчонка из всех, кого я знаю, — рассмеялась мать.

— А папа в курсе? Я имею в виду про него?

— Я ему говорила, но он не заинтересовался. У него, слава Богу, не такое богатое воображение, как у тебя. И у Брэда, к счастью, тоже. Девчонкой я была влюблена в него, но к четырнадцати годам все прошло.

— А может быть, и зря, — посерьезнела Зоя. — С папой ты не слишком счастлива. — Она произнесла это как само собой разумеющееся, и Фейт пришла в ужас:

— Ты говоришь ужасные вещи!

— Я говорю правду. Он почти с тобой не разговаривает. Не ценит, не поцелует, не обнимет никогда.

— Папа не любит демонстрировать свои чувства на людях.

— И как же ты поступаешь — будишь его, если он засыпает за три часа до того, как ты ложишься в постель? Мам, я не дурочка. Вспомни, как он с тобой разговаривает. Ты заслуживаешь лучшего.

Откровенность Зои потрясла Фейт — плохо, что в свои восемнадцать лет девочка пришла к таким неутешительным выводам. Она считала замужество матери неудачным. Хотя и сама Фейт не решилась бы утверждать обратное, но ей хотелось представить его терпимым — лучше, чем дела обстояли на самом деле.

— То, что ты сказала, неправда, — заявила она дочери. — Мы с твоим отцом счастливы, у нас полное взаимопонимание, и нам друг с другом удобно.

— Ничего подобного, — взвилась Зоя. — Это ему удобно, а не тебе. Как можно жить с человеком, который тебя унижает и не считается с твоим мнением? Ты же постоянно подлаживаешься под него. Но наступит день, когда ты кого-нибудь полюбишь и уйдешь от отца. Я бы очень этого хотела. Элли, конечно, не поймет, но это тебе придется пережить. А я буду на твоей стороне.

— Зоя! — Фейт крепко обняла дочь и прижала к себе. — Как ты можешь говорить такие вещи об отце?

Оказалось, Зоя прекрасно разбиралась в том, что происходило в семье.

— Могу, потому что люблю тебя и желаю счастья. Я рада, что ты идешь учиться, может, там кого-нибудь встретишь. — Зоей завладела навязчивая идея найти матери ухажера.

— Я не желаю никого встречать. Я замужем, люблю твоего отца и уходить от него не собираюсь.

— А стоило бы! Хотя бы к тому же Брэду, — не сдавалась дочь.

— Ну уж никак не к Брэду, — возмутилась Фейт. — Он мне как брат.

— И о чем же вы с ним переписываетесь? — Зоя не могла скрыть своего любопытства.

— Да так… о тебе и об Элли, о его сыновьях, о его работе, о моей учебе. О моем брате Джеке. О его жене и об Алексе.

— Неплохо. А как он выглядит? Сколько ему лет?

— Высокий, зеленоглазый, черноволосый, ямочка на подбородке. Сорок девять лет.

— Симпатяга?

— Наверное, я не думала о нем с этой точки зрения. Он мне как родной! — Однако Фейт слегка лукавила. И в этот его приезд, и на похоронах Чарльза Фейт заметила, какой Брэд привлекательный, но не думала признаваться в этом дочери, а то бы та стала совершенно невыносимой.

— У тебя есть его фотография?

— Нет.

— Ну вот, опять, — победно воскликнула Зоя.

— Что опять?

— Когда ты о нем говоришь, у тебя сияют глаза. Я права, ты его любишь.

— Зоя Мэдисон, перестань городить чушь!

— Вот видишь, я не ошиблась! Ты, возможно, еще сама не отдаешь себе в этом отчета.

— Я знаю его тридцать девять лет, поздновато влюбляться.

— Никогда не поздно. Может, он еще уйдет от жены.

— Может, ты наконец успокоишься?

В этот момент в дверь просунулась голова Алекса. Глава семьи сердито посмотрел на женщин.

— Ты что, еще не готовила ужин? — спросил он Фейт. — Есть хочется, почти семь часов.

— Извини, Алекс, сейчас начну.

Алекс кивнул и закрыл за собой дверь, а Зоя покосилась на Фейт: