Услышанные молитвы - [32]

Глава 7

В воскресенье Зоя улетала обратно в университет Брауна, но между ней и Элли все еще чувствовалось напряжение. Они позавтракали вместе, и девочки как будто нормально общались, но Фейт не могла не почувствовать отчужденности между ними. Ее особенно расстраивало, что у них не осталось до отъезда времени наладить отношения. Элоиз вечером улетала в Лондон. А Алекс еще до ленча исчез из дома — он намеревался провести день со своим приятелем. И перед тем, как уйти, попрощался с Элли.

— Извини, что на День благодарения события вышли из-под контроля, — посетовала Фейт.

— Я по-прежнему считаю, что папа прав — ты не должна возвращаться к учебе. Слишком большая встряска, к тому же у тебя не останется времени для него. — Элоиз прежде всего думала об отце.

— Мне хочется большего, чем игра в бридж и обеды с подругами. — Фейт продолжала отстаивать свои взгляды, но не могла переубедить дочь.

Элли очень напоминала молодого Алекса. И вела себя так же сдержанно и немного отстраненно. Она определила границы, за которые не пускала людей. А Зоя, наоборот, подобно Фейт, была открыта для окружающих. И, наблюдая за ней, мать с удивлением понимала, что лучше всего придерживаться золотой середины между двумя крайностями.

— Папа очень расстроится, если ты пойдешь учиться, — предупредила ее Элоиз, и Фейт кивнула.

— Я постараюсь этого не допустить. В крайнем случае всегда можно бросить. — Фейт хотела сохранить для себя свободу маневра.

— Понимаю, — неопределенно протянула Элоиз. — Но может быть, все-таки лучше не начинать?

— Я записалась в пару классов, только и всего, — улыбнулась Фейт. — А юридический факультет — это еще очень неопределенно. — Ей еще предстояло получить приличные оценки во время вступительного теста, иначе все остальное напрасно.

— Не принимай поспешных решений, мам, — предостерегла Элли, словно обращалась не к матери, а к ребенку. — Постарайся думать и о папе.

Фейт оставалось только напомнить, что не было такого момента в ее жизни, когда она не думала бы об Алексе. Она постоянно подстраивалась под него, но вела себя так, чтобы дочери этого не видели — незаметно строила линию своего поведения. Однако судя по всему, не завоевала за это уважения ни мужа, ни дочерей. По крайней мере Элли. Зоя лучше понимала, чем на самом деле жертвовала ее мать.

Когда Элоиз закончила собирать чемодан, Фейт подала ей чашку супа и сандвич. Не важно, как повернулся их разговор, не важно, что праздник не удался, Фейт радовалась, что Элли приехала домой и, перед тем как они расстались, сердечно поблагодарила дочь.

— Увидимся через несколько недель, — сказала она, обнимая Элоиз.

Дочь планировала приехать домой на Рождество и настояла на том, чтобы мать не ездила провожать ее в аэропорт. Зачем? Она возьмет такси и прекрасно доберется сама. Так даже лучше. Алекс тоже предпочел бы ехать один.

Стоило дочерям уехать, как дом тут же погрузился в какую-то необычайную тишину. Это угнетающе подействовало на Фейт, и она, сняв белье с постелей дочерей, отправилась стирать. Три раза в неделю к ним приходила домработница, но Фейт было приятно убраться в комнатах девочек. Это все, что она могла для них сделать. Расхаживая по притихшему дому, Фейт поняла, как опустела ее жизнь без дочерей.

Она почувствовала облегчение, когда вечером вернулся Алекс. Он провел день в морском музее с приятелем из Принстона, который пригласил его войти в совет. Муж был явно доволен и смотрел на Фейт благосклоннее обычного, и она подумала, что он, наверное, тоже скучал по дочерям. Их отсутствие влияло на них обоих, но Фейт было тяжелее.

Они провели тихий вечер. Алекс рассказывал о морском музее и о своих планах на следующую неделю. Получилась самая длинная беседа за последние месяцы, и Фейт удивилась, что муж снизошел до нее после своей вспышки за столом, когда начался разговор о ее намерении вернуться в университет, и сама рассказала, как ей одиноко без девочек.

— Ты же знала, что когда-нибудь так и будет, — рассудительно заметил Алекс, как будто удивившись, что ее это так беспокоит. Он не понимал, что все двадцать четыре года дочери были не только ее любовью, но и ее работой. Вот если бы он потерял работу, тогда бы, наверное, понял. — Тебе надо еще поискать, чем заняться. Возвращение к учебе мне кажется излишеством и абсолютно бессмысленным предприятием. В твоем возрасте большинство юристов собираются в отставку, а не начинают с нуля.

— У меня появится перспектива, жизнь потечет по другому руслу. Бог знает, как я однажды с ней поступлю — сама не имею ни малейшего представления.

Алекс, судя по всему, по-прежнему ее не понимал, но перестал воспринимать ее решение как намерение оскорбить его. После разговора с мужем Фейт поняла, что и острота разлуки с дочерьми немного притупилась. Такие вечера в их семье выдавались раз в тысячу лет. Показалось даже, что Алекс простил ей намерение вернуться на юридический факультет или по крайней мере на время сменил тактику. И от этого между ними возникла такая желанная и неожиданная теплота.

Следующие две недели Фейт занималась подготовкой к Рождеству. Она купила подарки Алексу и девочкам. Муж все время находился в разъездах; они виделись настолько редко, что тема ее учебы больше не всплывала. В коротких промежутках между поездками он вечером приходил с работы домой, ужинал, бросал несколько слов и отправлялся спать. Фейт спешила подготовиться к празднику и согласилась помочь мемориальному онкологическому центру Слоуна и Кеттеринга. Она уже предупреждала их, что свободна только в течение нескольких следующих недель. Если она пойдет в январе учиться, у нее не останется времени на другие дела, но ей были благодарны за любое участие.