Ушедший в бездну - [18]

Герхард угрюмо шагал взад-вперёд по охотничьему залу, где на стенах были изображены всадники, преследующие оленей.

В углу возле камина, украшенного фигурами мраморных львов, капеллан непослушными руками перебирал чётки, безмолвно молясь не за треклятый род Норденфельдов, а за собственную жизнь.

Беспокойство за свою судьбу томило и врача, стоявшего тут же, у окна. Гнев барона мог обрушиться на любого из его приближённых и слуг. Одному Богу было известно, кто должен стать следующей жертвой после Майена и Микулаша.

Накануне Герхард приказал врачу приготовить для Конрада сонное питьё. Когда мальчик уснул, его перенесли в покои отца.

В присутствии барона пятеро слуг тщательно обыскали спальню Конрада и соседнюю, смежную комнату, где всегда ночевал Микулаш. Никаких подозрительных предметов, связанных с колдовством, найдено не было. Только в Библии, оставленной Конрадом на столе, лежал листок с ещё одним стихотворением.

Барон собственноручно раздел спящего глубоким сном сына и внимательно осмотрел его. На худеньком теле Конрада было необычайно много родинок, но ни одна из них не напоминала метку, оставленную дьяволом. То же самое подтвердил капеллан.

Герхард заставил слуг обыскать библиотеку и комнату Майена. Весь вечер и всю ночь длился осмотр. В эту ночь никто в замке не сомкнул глаз.

Утром Микулаша подвергли пытке. Герхард допрашивал его сам.

На дыбе слуга Конрада пробыл всего час, прежде чем испустил дух (слабым оказался парень).

После допроса Микулаша барон потребовал в свою комнату капеллана. На столе стояла чернильница, лежали перо и бумага. Герхард показал испуганному священнослужителю листок со стихотворением Конрада и предложил написать тем же почерком непонятное послание, состоявшее из двух чешских слов: "O pulnoci" — "В полночь".

Незнакомый с чешской грамматикой капеллан не поставил над "u" точку, необходимую в слове "полночь". Впрочем, это было к лучшему. Благодаря своей кормилице и Микулашу Конрад свободно говорил по-чешски, но едва ли грамотно писал.

Дворецкий принёс вырывающуюся и жалобно скулящую Лизи. К её ошейнику прикрепили свёрнутую записку и выпустили собачку в дальней части парка, в том месте, которое указал перед смертью Микулаш. Лизи сразу поняла, что от неё требуется, и скрылась в густом кустарнике, растущем под высокой каменной оградой. Герхард распорядился вырубить кусты. Под ними открылся узкий лаз в разрушающейся от времени стене. Возле него поставили засаду: крепких молодцов, вооружённых мушкетами и короткими пиками на случай, если неведомый "друг" сделает попытку встретиться с Конрадом.

Вернувшись в замок, Герхард пообедал и лёг: он не спал больше суток. Старика-капеллана сморило прямо за обеденным столом. Все эти волнения, суета, бессонные ночи были ему не по силам. Врач тоже позволил себе вздремнуть пару часов, хотя его очень беспокоило происходящее. Майен был его добрым приятелем. Немало вечеров они провели вместе, беседуя на благородной латыни о вещах, недоступных пониманию грубых, необразованных людей. За то, что злосчастный библиотекарь не имел никакого отношения к колдовству, врач мог бы поручиться собственной жизнью, если бы сейчас она не стоила так дёшево. Герхард не подавал виду, что подозревает его в сговоре с Майеном, но не отпускал его от себя. Болезнь Конрада, вызванная сильным потрясением, не проходила. Бессонница, тошнота, отсутствие аппетита, озноб, по мнению несведущих в медицине людей, свидетельствовали о порче. Возражать против этого было бесполезно и опасно.

Наблюдая за тем, как барон расхаживает по залу, врач впервые подумал о побеге, но сейчас тайно покинуть замок было невозможно. Герхард удвоил охрану. На ночь с цепей спускали огромных сторожевых псов. Их свирепый лай и рычание превращали ночи в сущий ад. Не только Конрад не мог уснуть. Не спали многие…

Но тревога врача была пустой. Герхард думал не о нём. Слушая шелестящее эхо собственных шагов, отдающихся под высокими сводами зала, он вспоминал всё, что знал о замке Норденфельде.

Отец Герхарда был отважным воином и отличился во многих сражениях. Император пожаловал ему титул барона и полуразрушенный замок в Моравии, который к тому времени пустовал уже шесть лет: его прежний владелец бежал в Трансильванию сразу же после поражения в битве на Белой горе под Прагой. Новоявленный барон дал замку своё имя — Норденфельд.

Но, какая судьба постигла пана, скрывшегося за границу? Возможно, он тайно вернулся на родину и, никем не узнанный, жил на своей бывшей земле под видом простолюдина, ожидая удобного случая для мести. Не с ним ли Конрад обменивался записками, не подозревая, что отдаёт свою судьбу во власть врага?

Эта догадка настолько поразила Герхарда, что он остановился, побагровев, словно его шею сдавила петля. На похоронах Бертрана Конрад выглядел испуганным и одиноким, но ему можно было позавидовать: внезапная смерть брата навсегда захлопнула перед ним глухие монастырские ворота. Он стал единственным наследником. Об этом думали, скрывая язвительные улыбки, распутные супруги фон Адельбург, ближайшие соседи Герхарда. Та же мысль, вероятно, посетила и старого барона Регенсдорфа, и молодых моравских панов Мирослава и Криштофа Марека — частых гостей в Норденфельде.