Уроки умелых обезьян - [17]

Самолет перегружен, центровка ни к черту, думаю, а как же мы будем взлетать. И тут же я слышу, как запускаются двигатели. Ну, матерь Божья, помогай!

Взлетели, хотя и долго бежали по ВПП. Потом краем глаза, из-за коробок, вижу, как под нами проплыли пейзажи Пномпеня. И мы все-таки улетаем в Сайгон.

Потом, я часто видел, как в магазинах, и на рынках все те коробки, которые мне до этого ставили на голову в самолете, лежали, пылились на полках. И каждый раз я вспоминал те картины их погрузки и транспортировки во Вьетнам.

Новый год

Время сближало нас с окончанием работ. Вот и подошел конец года, а с ним и наша работа подходила к концу. Это у нас Новый год, холод и снег, а во Вьетнаме разгул высокой температуры. Но мы готовимся к празднику и приглашаем своих помощников к нам на праздник в гостиницу. Решили их удивить и специально, заранее заказали черный, ржаной хлеб и красную икру.

Сами вырядились, я в Деда морозу, а Ленька в бородатую Снегурочку. Потом вместе с ними дурачимся. Им весело, и мы все выпиваем немного, закусываем. Они пришли с девушками, это нам господин Ан, удружил. Потому нам еще более весело. Наконец-то все усаживаются за столом, и Снегурочка обносит их, угощает бутербродами с красной икрой. Но что это? Вижу, как они прячут под стол куски, что откусывают. Им черный хлеб не мил? Или всему виной не привычный вкус? Сами кусаем и поясняем, что есть бутерброды с красной икрой это роскошь, а тем более запивая шампанским! Но все наши старания так и остаются у нас под столом.

Они всегда именно так себя и ведут. Едят, пьют и все что не нужно, мешает, кидают под стол. С одной стороны это свинство, а с другой видимо хорошо. Ведь везде у них кафель на полу. И мы часто видели, приезжая в гостиницу на обед, свадьбы.

Во дворе все заставлено столиками и маленькими пластиковыми табуретками по восемь штук и впритык. Через весь двор протянуты над головами флажки, висят фонарики бумажные, людей много. Человек сто. И пока мы ворчим с непривычки, и нам все кажется, что уж теперь-то они не дадут нам часик в обед отдохнуть. Но потом забываемся в полу обеденном сне. Проснулись, но во дворе не привычно тихо. Выходим, чтобы уехать снова на работу, а свадьбы как будто и не было вовсе. Во дворе пусто и чисто. Даже не вериться, что только час тому назад здесь толпился народ.

И вот так всегда. Вроде застолье, гости, но все это только на час. И не минутой больше. Вот как у них гуляли, не то, что у нас. Тем белее на свадьбах или праздниках.

Вечером вылезли на плоскую крышу. Весь Бьен Хуа у нас на виду. Вот, думаем, сейчас они начнут!

Знали, что сегодня в двенадцать часов у них будет салют. По случаю Нового года. И действительно, в двенадцать, что-то по улицам затрещало, засверкало, стало вспыхивать, но только внизу. И ни одной ракеты не устремилось ввысь! Ничего не пойму? Что же случилось? Неужели тому виной, те листовки, которые нам перевили, и ими были заклеены буквально все улицы и дома?

В листовках писали, что на празднике не разрешается пускать фейерверки выше первого этажа. Мы и не думали даже, что это серьезно, потому и забрались смотреть на салют, как нам казалось такой, особенный. Тем белее где? В Юго-Восточной Азии! Ан, нет!

Этим своим послушанием они еще раз удивили нас. Раз им сказали, нельзя! То вот вам и результат!

Так, что мы напрасно простояли на крыше. Ни один огонек так и не взлетел над крышами города с трехсот тысячным населением.

Им ведь сказали, попросила власть, самым обычным гражданам и самым обычным вьетнамским языком! А у нас?

Кстати, тому убеждались не раз. Раз сказали, то будь те любезны, все будет выполнено в срок и без каких либо пререканий. Вот как у них понимали приказы и команды, что подавались. А как у нас?

Было чему удивляться и восхищаться, но все это, видимо неспроста.

Вскоре нам рассказали, как освобождали страну.

Американцы так отступали, что ничего не ломали, не сжигали, а наоборот. Оставили для каждой запертой двери, связку ключей. Все на местах. Инструмент, материалы, исправны все до одной машины, станки и даже в рабочем состоянии линии гальваники. Все смазано, работоспособно и потом, у них много лет так и работало. Да, что там работало? И работает до сих пор! И меня это их бережное отношение, поражало. Казалось бы, бей, круши, тащи! Как это было у нас. А у них, все сохранили. Даже всю авиатехнику.

Раз в полгода, по заказу какого-то бывшего летчика американского, на площадку выкатывали самолет или вертолет, что все это время аккуратно сберегали на специальных стоянках. И вертолет тот, как заправят, так и на взлет! И летали над нашими головами. Это надо же как? Ну, а самолет, состыкуют крылья, покрасят. И не побояться, нанести эмблему, знаки и номер. Все, как у настоящего, боевого самолета. Я ходил вокруг такого самолета А-5 и руки чесались, от завести. Как они так бережно старались. Молодцы! Ну и зарабатывали на этом, конечно же. Раз в полгода, обязательно продавали, бывшим военным американцам и заметьте, продавали ведь, действующие образцы!

Да и на самом авиаремонтном заводе так же все.

Во-первых, весь инструмент, все стенды, станки — американские. И все исправны, снабжены запчастями, выкрашены, смазаны и все в строю. Во-вторых, на них работают, трудятся сами вьетнамцы, и деньги себе зарабатывают.