Он вошел в подъезд и двинулся по ступенькам, отыскивая в кармане старенького плаща связку с ключами.
Однако увидел дверь своей квартиры, и с замиранием понял, что ничего не окончилось.
Он и не подозревал, что дверь, которую легкомысленно называл "защитой от честных людей", беззащитна настолько. Вырванный с "мясом" замок бесстыдно обнажил металлические внутренности. А в дыру виднелся краешек обоев прихожей.
— Вася, Вася, — кинулся Сергей Иванович в квартиру. Он даже не удивился, увидев, что комната представляет собой сплошную свалку разбросанных в беспорядке вещей и мебели. Его тревожило отсутствие кота.
Нормальным людям сложно понять, что значит для одинокого человека единственный приятель. Объяснить невозможно. Нужно побывать в этой шкуре. Он пронесся по развалу, заглядывая в уголки и тайные места, куда любил прятаться его хвостатый питомец.
"Перепугался и убежал, а там собаки. Они же его вмиг порвут", — выросший в привычном мирке квартиры, кот совершенно не боялся естественных врагов.
Хозяин в панике забежал на последний этаж, осматривая все уголки лестничной площадки.
Но Василий словно испарился.
"Вот скоты", — поднялась в душе Петрова лютая ненависть к неизвестным грабителям. Он и помыслить не мог, что из-за такого, незначительного по вселенским меркам, события способен так огорчиться. Злость переполнила его, голову окатило волной жаркого тумана. Сузил глаза, вызывая в памяти лицо его недавнего знакомца. "Он это, — теперь Петров точно знал, кто виновен в потере его любимца. — Ну, держись". Всплеск ненависти заставил покачнуться. Энергия искала выход, била в виски, бурлила. А когда стало совсем невмоготу, вдруг исчезла. Ему стало легче. Отпустила мелкая дрожь, и только холодный пот, выступивший на лбу крупными каплями, неприятно холодил кожу.
И тут он услышал осторожное царапание, раздавшееся в углу, где стояла коробка из-под маленького телевизора, в которой Петров хранил старую обувь.
Из нее показалась заспанная кошачья морда. Василий мирно проспал весь погром, и только появление хозяина, которое четко связывалось с кормежкой, заставило лежебоку покинуть укромный уголок.
"Слава богу", — выдохнул Петров, испытывая невероятное облегчение. И тут же его кольнуло невольное сожаление. Сергей прислушался к себе. На смену радости вползала неясная тревога. Постепенно возникло четкое понимание, что посыл ненависти принесет смерть не только обидчику, но и всем, кто связан с ним невидимыми узами родства. "Семь, семь поколений"… — не голос, а легкий шепот подсознания донес эту истину.
Петров собрал силы и попытался установить контакт с той неумолимо грозной силой, которую невольно выпустил на свободу. Однако сгусток энергии, обретя самостоятельность, отторгал волю хозяина.
Петров ощутил растерянность. Силы, а главное, желание бороться со своим детищем уменьшались.
"Он сам виноват", — начал было успокаивать совесть, но, переборов апатию, сосредоточился и представил, как смерч невидимого ветра уходит куда-то в сторону, и вверх, постепенно растворяясь в бездонной голубизне неба. Посыл распался на несколько частей, потом еще, и еще, а когда достиг антрацитово-черного безвоздушного слоя, вакуум межзвездного пространства словно лишил это образование единого центра. Оно начало редеть, сливаясь с окружающей тьмой, и понемногу растаяло. Петров вытер лоб и откинулся к стене.
"Вроде, смог?" — высказал он надежду в благополучном исходе своего демарша. И тут в дверь постучали.
— Кто там? — слабым голосом поинтересовался хозяин, даже не сообразив, что это вполне может оказаться горящий жаждой мести, и не подозревающий о чудом миновавшей его угрозе, автовладелец.
— Я это. Анна Григорьевна, — Услышал Петров голос соседки. Она приоткрыла дверь и заохала, разглядывая творящийся бардак в квартире: — Ой, горюшко. Кто же это?
Хозяин прижал к груди котофея, и ответил: — Хулиганы, наверное, или сумасшедшие. Но уж не грабители, точно. У меня и брать нечего.
Старуха отвлеклась от созерцания разгрома: — А мне ведь Сереженька звонил. Приехать обещал. Соскучился. Я уж так рада, хотела с тобой поделиться, — она вздохнула. — Давай я здесь приберу, а то ведь тут ноги сломать можно, — она принялась сноровисто складывать разбросанные вещи.
Помогая наводить порядок и сваливая в кучу посреди комнаты совершенно непригодные к использованию после варварского обращения вещи, он с грустью размышлял об иллюзорной неприкосновенности жизни: "Вступило какому-то обожравшемуся вседозволенности буржую, и все. Ладно, помогло мне новое знание отбиться. Хотя бы пока, и хорошо. А случись такое еще неделю назад? Растер бы он меня в пыль и даже не вспомнил. И как быть?..
Что значит "адекватный ответ"? И насколько? Ох, не мне на этот вопрос отвечать. Что же теперь, молчать и не высовываться? Пусть топчут? Тьфу", — в сердцах сплюнул расстроенный философ.
— А я ведь твоих обидчиков вроде как видала, — подняла голову соседка, близоруко ища рассыпанные по полу безделушки. — Ага, с утра еще, протопали трое. Я глянула, во дворе машина стоит, серый такой сарай.
— Джип? — поддержал беседу уже знающий ответ Сергей. — Ну, такой, как фургончик. — попытался объяснить он форму внедорожника.
