— Ты на вкус как шоколадное молоко.
— Я опустошила мини-бар. — Она поцеловала его в ответ. — Я всегда ем шоколад, когда мне скучно.
— Тогда лучше мне развлечь тебя, правда?
Лотти почувствовала прикосновение его губ к своей груди и задрожала. Он коснулся ее соска, мягко зажав между зубами, и Лотти застонала. Ее беспокоила мысль, что Лукка все еще в одежде. Она начала вытаскивать рубашку из брюк и стягивать ее с его плеч, одновременно ища губами его губы, пробежала пальцами по широкой спине, засунула руки под ремень брюк, чтобы почувствовать очертания его ягодиц. Она ощущала его эрекцию, и это только усиливало ее желание. Лукка оторвался от ее губ, чтобы скинуть обувь и брюки, за которыми последовало черное нижнее белье. Теперь она воочию могла видеть, насколько он возбужден. Лотти потянулась к нему, ведомая древним как мир инстинктом, исследуя форму, проводя по всей длине, наблюдая, как исказилось от сладкой муки лицо Лукки.
— Я все делаю правильно?
— Идеально. — Он осторожно отвел ее руку. — Но для этого у нас еще будет время. В первую очередь мне надо сделать кое-что другое.
У Лотти не было времени спрашивать, что именно, — Лукка вжал ее в кровать и покрыл все ее тело интимными ласками. Его рот и язык раскрывали ее, пробовали, трогали так мягко, что она не могла дождаться возможности ответить ему, и отнюдь не словами. Удовольствие волнами сотрясало ее тело, пока она не достигла вершины наслаждения, от которого чуть не потеряла сознание.
Лотти открыла глаза и встретилась с Луккой взглядом.
— Ты ведь не притворялась, правда?
Она все еще чувствовала ошеломление от того, что только что пережила.
— Это было… невероятно. Меня словно разорвали на тысячи кусочков.
Лукка лениво провел рукой по ее бедру:
— Ты так красива, когда кончаешь.
Лотти не знала, почему не чувствует неловкости или смущения, она даже не думала о том, как выглядит в этот самый интимный момент, ее переполняли чувства.
— Спасибо… не только за эти слова, но и за то, что ты сделал.
— Довел тебя до оргазма?
Лотти пыталась привнести в происходящее долю легкости и флирта, хотя это давалось ей с трудом.
— Понимаю, почему женщины выстраиваются в очередь, чтобы переспать с тобой. Ты и правда хорош.
Его улыбка должна была показаться ей самодовольной, но нет. Лукка провел по ее нижней губе большим пальцем, и когда он заговорил, в его глубоком голосе послышалась непривычная серьезность.
— Я не хочу причинить тебе боль. Возможно, ты не готова.
Лотти провела ладонью по его щеке:
— Я готова. Я хочу тебя. Я хочу кончить с тобой внутри меня. Я хочу чувствовать, как ты кончаешь.
Он прерывисто выдохнул, будто ее слова затронули в нем что-то глубоко примитивное.
— Не сомневаюсь, что это произойдет. Я на волоске от этого.
— Правда? — Лотти действительно была удивлена, но не была уверена, стоило ли выдавать это своей интонацией. Знаменитый плейбой готов потерять голову?
Лукка снова провел пальцем по ее нижней губе.
— Ты завела меня в ту минуту, когда я вошел в комнату во дворце и увидел, как ты мечешь молнии своими зелеными глазами.
По телу Лотти пробежала дрожь восторга. Она тоже чувствовала это, чувствовала напряжение между ними, молнии, которые они метали друг в друга.
Какими молниями они будут обмениваться, занимаясь любовью?
Любовь?
Лотти словно окатили холодной водой. Реальность обрушилась на нее во всей неприкрытой откровенности.
Лукка Чатсфилд никого не любит, он заинтересован в ней только здесь и сейчас… как и она.
Правда?
Конечно.
Это даже забавно — мимолетный роман, чтобы привести себя в порядок, потребовать обратно то, что забрали у нее много лет назад. Она не ищет партнера по жизни, того, с кем сможет разделить счастье, построить полные доверия отношения и семью. Это просто секс с мужчиной, которого после свадьбы сестры она может больше никогда не увидеть.
Лукка пытался поймать ее взгляд:
— Эй, кажется, ты убегаешь от меня?
Лотти страстно улыбнулась и притянула его голову к себе:
— Я твоя до полуночи, помнишь?
Сердце Лотти то замирало, то снова пускалось вскачь от той основательности, с которой Лукка ласкал ее рот, каждым скольжением и касанием языка еще сильнее возбуждая ее желание ощутить его внутри. Он продолжал соблазнять ее, доводя своими поддразниваниями до предела, коснулся губами груди, мягкой и невероятно чувствительной кожи под ней, скользнул языком в пупок и продолжил движение вниз. Он ласкал пальцами ее тело — недостаточно, чтобы подарить удовлетворение, но заставляя еще более отчаянно желать того, что он обещал. Лотти приподняла бедра и вздохом мольбы попросила прекратить мучения:
— Сейчас. Пожалуйста, сейчас!
— Сперва презерватив.
Лукка надел его и вернулся, нависая над Лотти. Он медленно, слишком медленно проникал в нее, и все же ей нравилась его озабоченность ее комфортом. Легкомысленный гедонист в сексе, каким его изображали в прессе, был совсем не похож на того, кто так нежно занимался с ней любовью сейчас. Ничего в его движениях, ласках, поцелуях, поглаживаниях не несло в себе эгоизма.
Все для ее удовольствия, ее комфорта, который он счел важнее собственного, ведь для него такое долгое ожидание освобождения, вероятно, было убийственным. Лукка осторожно раздвинул ее ноги.
