Уроки музыки. Система обучения К. Орфа - [6]

Теперь, когда музыкально-педагогическая философия автора объяснена, надо сказать о том, что она рождена изначальным стремлением доставлять детям радость музыкой и подтверждена множеством научных исследований и практикой десятков стран мира. Там, где уже избавились от навязчивого массового психоза концертно-показательного или интеллектуально-показательного преподавания музыки, пришли к разумному: «исходя из ребенка». Теперь же — о самой музыке, которая нужна ребенку.

Как настойчиво тянется малыш к погремушке, чтобы самому ее потрясти и самозабвенно наслаждается простейшим звуком! Он не хочет смотреть, он хочет быть участником пестушек и потешек, которых так много знали наши бабушки и совсем не знают молодые мамы. Исследования малышом звучащего мира продолжаются еще 2—3 года: посудный оркестр на кухне, деревянные кубики и мебель, пищалки и свистульки, бумага, связки ключей, расчески, мешочек с орехами, куда можно запустить руку и слушать чудесный шорох. Раздражающие взрослых звуки доставляют детям наслаждение, и они готовы упиваться ими бесконечно, особенно если получается ритмично.

Но вот все стучащее и гремящее в доме давно исследовано, и вы замечаете, что малыш не может усидеть на месте, когда звучит подвижная ритмичная музыка: кружится и прыгает до изнеможения, хлопает в ладоши, топает ногами, что-то приговаривает. Он очень любит веселиться вместе со взрослыми. Безотчетная радость ребенка заражает, вовлекая всех в незатейливое музицирование.

Никому и в голову не придет задуматься, отчего такое простое движение под музыку дарит столько удовольствия? Какие такие глубокомысленные цели преследует ребенок, который в бессознательной радости кружится под веселую музыку, пока не упадет? Почему он так безотчетно стремится ко всему, из чего можно самостоятельно извлечь звуки? Для этого ему с одинаковым успехом подходит и концертный рояль, и незатейливая дудочка. Почему человек иногда напевает себе что-нибудь «под нос», а умеющий хоть немного играть на каком-либо инструменте, музицирует в тиши? Для чего, наконец, целые народы собираются в праздники на площади, поют, играют и танцуют ночь напролет, а в наших клубах, не для публики и не для славы, поют и танцуют пожилые женщины? Ответы на все эти вопросы лежат довольно далеко, от поверхностного, «украшательного» представления о назначении музыкальных способностей человека — делать его облик привлекательным и «интересным».

Обратив взор в глубины своих ощущений, взрослый человек обязательно вспомнит хотя бы одно мгновение в своей жизни, когда ему молитвенно и благоговейно хотелось произнести: «Спасибо, музыка, за то, что ты есть, что ты иногда становишься прибежищем моей души, утешаешь ее в горе и умножаешь ее радость. Поэтому я иногда пою, как могу, или пускаюсь в пляс под музыку, хотя совсем не умею танцевать». Эта уникальная человеческая особенность дает нам возможность понять, насколько всеобщей является потребность выражать себя в звуках, дарованная человеку от рождения. Ведь Бог наделил этой способностью каждого, только в разной степени. И дал ее с благой целью. Возможно, одна из сокровенных тайн музыки состоит в «гармонизации души», в таинстве самопознания своего внутреннего мира.

Вот только многие поколения педагогов, ищущих дорогу в музыку, забывают о тропинке, проложенной в эту чудесную страну самими детьми. Поэтому получается вроде бы музыка для детей, но исходя из представлений взрослых. Конечно, считаем мы, ребятам нужна классика как можно больше и раньше: чтоб умел слушать, наслаждаться, при этом еще анализировать стиль, форму. Хорошо бы и гармонию тоже! Но почему часто скучны глаза маленьких детей, обязанных слушать музыку? Отчего напряжено и скованно их тело? Слушание музыки в его чистом виде вообще мало соответствует потребностям детей — это неестественная и статичная форма знакомства с музыкальным искусством, узаконенная взрослой эстетикой.

Может быть, существует возможность подойти к этой проблеме с другой стороны, то есть «исходя из ребенка», а не «для него»? Конечно! Но придется расстаться с множеством священных предрассудков. Прежде всего, с убеждением, что для музыкального воспитания детей более всего подходит классическая и романтическая музыка европейской традиции XVIII—XIX веков, которую надо слушать в больших количествах.

Величественное здание мировой музыкальной культуры — целый ансамбль, в котором европейская классика занимает хоть и парадный, но только один подъезд4. В торжественной анфиладе прекрасных залов Моцарта, Шопена или Глинки трудно представить себе ребенка, звенящего связкой ключей и хлопающего в ладоши под музыку. Наверно, ему здесь все чуждо и очень одиноко — в этом церемонном мире неведомых детству мыслей и чувств. Красота и совершенство, восхищающие взрослого, часто оставляют ребенка совершенно равнодушным. У него свои потребности и свой интерес к миру звуков — прикладной в самом благородном смысле этого слова.

Есть ли в грандиозном ансамбле мировой музыкальной культуры уголок, в котором ребенок будет естественным в своих первых музыкальных проявлениях, где все существует для его исследования, творческого постижения сути вещей, радости самостоятельных открытий и общения? Было бы странным, если бы его невозможно было отыскать при той изначальной рациональной мудрости, с которой устроена наша жизнь. «Детские комнаты» в здании мировой музыкальной культуры, конечно, есть, и деятельность ребенка в них строится по особым законам: он — хозяин, а взрослый — лишь участник игры, мудро и незаметно направляющий ее в нужное русло.