Уроки любви - [55]

Отец нетерпеливо фыркнул на нее.

– Домой сейчас, – сказал он. – Сегодня. Сейчас!

Ну не прямо же сейчас, дорогой! Когда доктор позволит! – сказала мама взволнованно.

Сестра Луч кивнула ей:

– Он прав. Поэтому мы его и одели в городской костюм. О господи, он заставил меня перевязать галстук три раза и все равно был недоволен. Я ему сказала: Бернард, вам нужно удобную хлопковую фуфайку и хорошие спортивные штаны, и вы сможете сами раздеться и одеться в две секунды.

Отец произнес очень грубое слово, выражая свое мнение о фуфайках и спортивных штанах.

– Он может ехать домой прямо сейчас, сию минуту? – переспросила мама.

– Сейчас! – нетерпеливо сказал отец.

– Вчера врачи обсуждали его состояние, и все пришли к выводу, что Бернард уже вполне может нас покинуть. Он так ясно выразил свою готовность!

– Но он не может ходить! – растерялась мама.

– Он может стоять и может сделать несколько шагов по палате, если постарается. Мы готовы организовать несколько сеансов лечебной гимнастики на дому, если его величество позволит.

Отец яростно потряс головой.

– Но как же он будет передвигаться? – слабым голосом спросила мама.

– Мы дадим вам напрокат кресло-коляску, а если вы позвоните по этому телефону, вам скажут, сколько будет стоить кресло, которое ему понадобится на будущее. Они могут также установить вам поручни в ванной и специальный стульчак на унитаз, если понадобится.

– Нет! – сказал отец. – Домой… прямо… сейчас.

Он посмотрел на нас, переводя глаза с мамы на меня и на Грейс. Дыхание его участилось, рот дернулся.

– Не нужен? – сказал он.

– О, Бернард, конечно, ты нам очень нужен дома! Просто это так внезапно… – забормотала мама. – Но это чудесный сюрприз… самый лучший!

Мы с Грейс от неожиданности все еще не могли вымолвить ни слова.

– Я собрала Бернарду вещи и положила в сумку все лекарства, которые ему потребуются на этот месяц. Следите, чтобы он принимал варфарин.

– Крысиный яд! – сказал отец.

– Но вы-то не крыса, дорогой, и вам он очень хорошо разжижает кровь, чтобы не случилось нового инсульта. – Сестра Луч обняла его за плечи. – Мне будет не хватать вашего брюзжания, Сахар вы наш Медович! – И она чмокнула его в небритую щеку.

Отец снова фыркнул, но потрепал ее по локтю здоровой рукой.

Теперь нам нужно было везти его домой.

– Нас отвезут на «скорой помощи»? – спросила мама.

– Нет, дорогая, они все на выездах. А почему бы вам не посадить его в свою машину?

– У нас нет машины! – сказала мама. – Вы представляете, как я повезу мужа на автобусе?

Пришлось вызвать микротакси и посадить отца вперед. Мы с мамой подняли его на сиденье и помогли запихнуть ноги, а он нетерпеливо огрызался. Мама втиснулась на заднее сиденье, мы с Грейс, давя друг друга, устроились рядом с ней, а сложенное кресло-коляска каким-то чудом уместилось в багажник.

Дорога домой обошлась в одиннадцать с половиной фунтов. Мама выскребла из кошелька все до последнего пенса, и таксисту пришлось обойтись без чаевых.

Мы посадили отца в кресло-коляску, кое-как втащили его на крыльцо и вкатили в магазин. Он вдохнул запах книжной ныли, как будто комната была полна роз.

– Дома! – сказал он.

17

Поднять отца наверх оказалось очень непросто. Физиотерапевт объяснил ему, как это делается. Отец должен был поставить здоровую ногу на первую ступеньку, опереться на нее, а затем каким-то образом забросить туда же больную ногу, встать прочно, отдышаться и снова начать со здоровой ноги.

Выражение «шаг за шагом» обрело для нас новый смысл. Мы преодолевали каждую ступеньку вместе с отцом. Грейс стояла у перил, подбадривая нас, я вела отца, шагая вверх по лестнице спиной вперед, а мама шла за его спиной, выставив руки, чтобы подхватить его, если он споткнется.

Когда мы добрались до верха, отец был весь в поту, хоть выжми. Тем не менее он заявил, что не хочет сейчас ложиться, он достаточно належался в постели в этом… госпитале (дома отец не стал сдержаннее на язык). Он совсем запыхался, и говорить ему снова стало трудно, но общий смысл был вполне ясен.

Мы помогли ему усесться в кресло, собрав туда все подушки, какие нашлись в доме, а под ноги подставили кожаный пуфик. Нам казалось, что ему должно быть страшно неудобно в стесняющем движения костюме, но он не позволил маме расстегнуть воротник, и развязать галстук, и даже надеть на него тапочки. Он сжимал в руках мой сокращенный вариант magnumopus, словно это была Библия. Время от времени отец доставал листы из папки, читал вслух еще строчку-другую. Иногда он просто повторял первый абзац. Мама каждый раз отвечала изумленным восхищением, а мы с Грейс аплодировали.

Мама приготовила отцу ужин из того, что нашлось дома: яичницу с беконом и сосисками, фасоль и жареную картошку.

– Знать бы, что ты сегодня возвращаешься, я бы, конечно, приготовила пудинг с вырезкой и почками, – сказала мама, хотя в кошельке у нее не было ни гроша.

Холодильник был тоже почти пуст. Нам троим пришлось обойтись фасолью с гренками – яичницы на нас не хватило.

Отец только поковырял в своей тарелке, неуверенно водя вилкой. Положив ее, он улыбнулся маме:

– Хороший ужин!

У мамы был такой счастливый вид, что мне захотелось плакать. Отец уже не мог держать голову прямо от усталости и согласился наконец, что ему пора на покой.