Уроки любви - [37]

Я перевернула страницу и увидела портрет худенькой девочки с густыми вьющимися волосами, с большими темными глазами, сосредоточенно устремленными в пространство, в собственный воображаемый мир. На платье девочки был легко намечен клетчатый узор.

Это была я.

12

Они вернулись в самом начале двенадцатого.

– Ну как дети? Просыпались? Ты давала Лили бутылочку? Гарри согласился, чтобы ты ему читала? – торопливо спрашивала миссис Рэксбери, вбегая.

– Все было хорошо. Лили немного всплакнула около десяти, но снова уснула, даже раньше, чем я успела ее покормить. А Гарри вообще было не слышно.

– Отлично! Пойду разбужу его сейчас на горшок, а то утром у нас будет мокрая постель. Вот твои деньги, Пру. Спасибо тебе огромное. Надеюсь, ты когда-нибудь еще придешь нас отпустить?

Я набрала в грудь побольше воздуха:

– С большим удовольствием.

И, быстро накинув куртку, пошла в прихожую, даже не поглядев на мистера Рэксбери. У меня было такое чувство, будто я провела весь вечер в его объятиях. Если я теперь хоть на секунду встречусь с ним глазами, я обязательно покраснею.

– Эй, ты куда собралась, Пру? – окликнул он.

– Домой.

– Погоди, я тебя сейчас отвезу.

Я только об этом и мечтала с той самой минуты, как он предложил мне посидеть с детьми, но сейчас меня залила волна страха.

– Нет-нет, не стоит. Я прекрасно доеду на автобусе, это совсем недалеко, правда. До свидания!

– Я отвезу тебя домой на машине, – твердо сказал мистер Рэксбери. – Без разговоров.

Что ж, я остановилась, попрощалась с его женой и пошла рядом с мистером Рэксбери по садовой дорожке.

– Ну вот, – сказал он, распахивая передо мной дверцу. – Ох, боже мой, извини – дети тут устроили помойку. Мы уже перестали замечать.

Я расчистила себе путь сквозь пакетики от сока, пластмассовые машинки и формочки и устроилась на переднем сиденье. Мистер Рэксбери сел за руль.

– Пристегнись, – сказал он мне.

Я недоуменно посмотрела на него, потом себе на колени и беспокойно заерзала. Мне так редко приходилось сидеть в машине, что я не знала, как обращаться с ремнем безопасности. У отца раньше был микроавтобус, на котором он ездил закупать книги, но он почти никогда не возил на нем семью. Несколько лет назад у машины испортилась коробка передач, и ее пришлось сдать в утиль.

Мистер Рэксбери наклонился ко мне. Одно безумное мгновение мне казалось, что он хочет меня поцеловать. Но он всего лишь вынул из-за моей спины ремень.

– Вот так, теперь мы надежно пристегнуты – сказал он, заводя машину. – Чем ты занималась целый вечер?

Я покраснела, но в машине было, слава богу, темно.

– Я немного почитала, поделала уроки, всякое такое…

– Надеюсь, тебе было не слишком скучно одной. Имей в виду, ты всегда можешь захватить к нам подружку. Или сестру, если тебе с ней веселее, – небрежно сказал он.

– Нет-нет, спасибо! Я люблю быть одна, мне совсем не скучно.

Он взглянул на меня и кивнул:

– Понимаю. Я в детстве тоже любил быть один. По выходным я обычно отправлялся на рыбалку. Не ради рыбы. Мне бывало жалко и тошно, если вдруг что-нибудь ловилось. Просто мне хотелось побыть в одиночестве.

– А сейчас вы ездите на рыбалку?

– Когда уж там! По выходным мы сперва едем в супермаркет за продуктами, потом я сижу с детьми, пока Марианна встречается с подружками, а в воскресенье мы едем все вместе в Безингсток к ее родителям на воскресный гриль. Обычно туда приезжает еще сестра Марианны с мужем и детьми, и мы все деятельно изображаем семейное счастье.

Голос его звучал легко и ровно, так что нельзя было понять, говорит он об этом весело, с горечью или со скукой. А спросить я не могла.

Мы пробыли вместе всего десять минут, а у меня накопилось столько вопросов! Но все они были слишком прямые, слишком личные:

Как вы думаете, я действительно хорошо рисую?

Я вам нравлюсь?

Почему вы меня нарисовали в своем тайном блокноте?

Вместо этого я несла какую-то детскую чушь о рыбалке, расспрашивая о леске, крючках и наживке, до которых мне не было ни малейшего дела. Я сама чувствовала себя беспомощной рыбкой на крючке. Он все туже натягивал леску, пока не вытащил меня из родной стихии.

Машина свернула на нашу улицу, и я попросила остановить у книжного магазина.

– А, так это тот самый магазин! Я сюда заходил – хотел порыться в отделе искусства, но меня спугнули ехидным замечанием, что здесь магазин, а не библиотека. – Он помолчал минуту. – Может, это был твой отец?

– Это, несомненно, был мой отец, – ответила я. – Неудивительно, что у нас почти не осталось покупателей. Он всегда им грубит.

– Как у него дела?

– С речью пока не очень, и нога тоже не двигается. – Я вдруг всхлипнула и чуть не разревелась от чувства вины, представив, каково было сегодня маме и Грейс в больнице.

Мистер Рэксбери не до конца понял мои чувства.

– Прости, Пру, я не хотел. – Он прикрыл ладонью мою руку.

Машина взлетела в небо, словно ракета, и закружилась вокруг луны, рука с рукой, рука с рукой, рука с рукой…

Он ласково сжал мою кисть и снова положил руку на руль. Машина опустилась на землю. Он барабанил пальцами по рулю. Мы сидели тихо и молча, глядя прямо перед собой.

– Ну что ж. – Он помолчал. – Тебе, я думаю, пора домой.