Уроки любви - [71]

– Это нечестная игра, дон Пабло! – не выдержав, воскликнула она.

– Любая игра нечестна. Но я хочу, чтобы ты поняла: игры нет вообще. – Он сделал к ней еще шаг, так что на девушку явственно пахнуло прохладой и влагой его словно выросшего из воды тела; цветок ритмично покачивался прямо на уровне ее лица.

– Нет. Нет! Нет! – Больше она не даст себя обмануть.

– Правду ли говоришь ты и на этот раз?

– Оставьте меня! – крикнула Джанет и бросилась прочь, к своей хижине.

Весь остаток дня она со страхом ждала появления Паблито, собирая все свои силы. Ей казалось, что она прошла уже так много, настолько научилась владеть собой и понимать свои самые тонкие, самые незаметные внутренние движения; больше того, она открыла в себе жажду творца, которая вполне могла поспорить с единственной до сих пор владевшей ею страстью. И вот теперь, несмотря на все это, она не в силах справиться с примитивным физическим влечением! Неужели уроки прошли впустую!? И Джанет в первый раз решилась уйти в себя без помощи своего учителя. Она вышла на поляну за домом и, как учил ее Паблито, разделась и легла, раскинув руки и ноги, принимая в себя воздух – и мир. Тело заполнила пустота, очищающая и уносящая в иные края. А когда она вернулась обратно, то увидела сидящего рядом с ней Паблито все в том же первозданном костюме.

– Замечательно, Джанет. Это большой шаг. Но не останавливайся. Никогда не останавливайся на достигнутом, иначе ты покатишься вниз. А путь в себя бесконечен.

Несколько дней после этого они усиленно занимались, и Джанет перестала замечать обнаженное мужское тело, то и дело касавшееся ее. Только в глубоком сне оно все-таки возникало перед ней, дразня и тревожа. Но днем она сама не помнила этого и потому вспыхнула, когда как-то утром Паблито вдруг сказал ей:

– Зачем ты прячешься в сны? Зачем лгать себе, когда желаемое рядом? Ты воруешь сама у себя.

– Но я боюсь ошибиться.

– Ошибаться можно только во внешнем.

– Значит?..

– Да. Но не спеши.

Целый день они провели в сельве, где Паблито учил ее ловить руками маленьких капуцинов[38] и качаться на длинных и прочных лианах-эпифитах, и в этих полуиграх-полуохотах его сухое гладкое тело то и дело ласкало тело Джанет то скользящим движением бедра, то жарким дыханием, и, каждый раз вздрагивая, девушка ощущала, что ее тело звенит предвкушением счастья и упоительных открытий. Когда солнце стало медленно садиться за края далеких неясных гор, Паблито пробежал пальцами по телу девушки с ног до головы, словно играя на каком-то неведомом инструменте.

– Пора, – прошептал он.

Медленно они вошли в хижину, и Паблито, не говоря ни слова, сел на так и не убранную с утра постель. Поза лотоса еще раз подчеркнула стройность его спины и упругость широко развернутых плеч.

– Сядь и ты. Разденься и сядь. Точно так же, как я. А теперь положи руки мне на плечи и смотри в глаза. – Легкие и в то же время уверенные руки коснулись хрупких плеч девушки. – Любишь ли ты меня?

– Да.

– Хочешь ли?

– Да.

– Веришь ли?

– Да.

С каждым произнесенным «да» глаза индейца все стремительней наливались тем звериным прозрачно-зеленым огнем, который зажег ее душу и тело еще в той, другой жизни на далеком, почти несуществующем теперь для Джанет континенте.

– Смотри же в глаза, смотри, смотри…

И Джанет смотрела, с остановившимся сердцем читая в них еще неведомую ей любовь, любовь не цивилизованного европейца, всегда так или иначе отделяющего чувство от жизни, а всю до конца отдаваемую любовь существа, сознающего себя лишь частью огромных бесконечных миров. Жар, исходивший от него, проходил через ее тело сверху вниз, возвращался обратно через их соприкасавшиеся колени и вновь вливался в ее кровь, утроенный его силой и чувством. Огненное колесо жизни уносило ее, и, поддаваясь его движению, она невольно опустила глаза на его источник… И невольный вопль ужаса вырвался из ее полураскрытых губ – меж смуглых бархатистых бедер индейца восставало нечто патологически огромное, чему трудно было даже дать название, и оно под взглядом задохнувшейся от страха Джанет все росло, заполняя собой пространство между ними, и от плавного наклона Паблито уже касалось ее лона, которое не могло вместить его. И когда оно накрыло собой весь ее живот, Джанет упала навзничь, понимая, что это – смерть. Теплая капля коснулась ее груди, и она потеряла сознание.

Когда она очнулась, за окнами уже синела ночь, а рядом на кровати сидел одетый во все тот же камуфляж грустно улыбающийся Паблито.

– Теперь ты действительно поняла, что и твои слова, и твои чувства ко мне были ложью, или, скажем мягче, ошибкой? Ни любви, ни веры, ни желания не было у тебя – иначе все произошло бы совсем по-другому. Я знал это с самого начала и много раз пытался показать и тебе. Но первое испытание не переубедило тебя, и пришлось прибегнуть к тому, что является для тебя самым важным. Но теперь ты видишь, что это не так?

– Простите меня, Паблито, – прошептала Джанет. – Вы сумели раскрыть меня для себя самой.

– Тогда мы можем разговаривать, – тихо произнес индеец, и в его голосе Джанет услышала усталость и облегчение одновременно. – Мы должны разговаривать, потому что это наш последний вечер. Утром тебя ждет последний урок и… Дальше все будет зависеть только от тебя самой.