Уроки итальянского - [145]

— Но он все-таки очень старый, верно?

— Ну и что, зато он — тот, кто ей нужен, — твердо сказала Фиона.

К ее удивлению, Бриджит охотно с ней согласилась.

— В том-то вся и штука. Если он ей нужен, так пусть будет хоть марсианином с острыми волосатыми ушами. Если бы у каждого хватало духа добиваться своего, мир был бы гораздо лучше.

Возможно, из-за выпитого вина Бриджит говорила очень громко. Пассажиры в автобусе слушали ее и смеялись, а кто-то даже захлопал в ладоши. Бриджит смерила их гневным взглядом.

— Эй, красотка, улыбнись нам! — крикнул ей какой-то парень.

— Он назвал меня красоткой! — восторженно прошептала Бриджит Фионе.

— А что мы тебе говорили! — отозвалась та.

Для себя Фиона решила, что, если Барри снова пригласит ее на свидание, она будет с ним другим человеком. А он непременно ее пригласит!

Барри появился через неделю, которая показалась ей столетием.

— Как дела дома? — спросила Фиона.

— Не очень хорошо. Мать потеряла интерес ко всему на свете. Даже готовить не хочет. А ведь в прежние времена была помешана на стряпне: и жарила, и парила, и кормила всех чуть ли не насильно. Теперь же мне приходится покупать для нее в универсаме быстрорастворимые каши, иначе она вообще не будет есть.

Фиона искренне ему сочувствовала.

— И что же ты намерен теперь делать? — спросила она.

— Не знаю. Откровенно говоря, я и сам, кажется, схожу с ума. Послушай, ну так как, ты решила, чем мы займемся при следующем свидании?

И неожиданно здесь же, в тот же момент, Фиона приняла решение.

— Я хотела бы прийти к тебе в гости и попить чаю у вас в доме, — заявила она.

Барри посмотрел на нее ошеломленным взглядом.

— Нет, — помотал он головой. — Негодящаяся идея.

— Ты же спросил, чего я хочу, вот я тебе и сказала. Если ты сообщишь, что к вам на ужин придет девушка, твоей маме волей-неволей придется что-нибудь приготовить, а я постараюсь быть милой, общительной и обаятельной.

— Нет, Фиона, нет, не сейчас.

— Но неужели ты не понимаешь, что это может пойти ей на пользу! Как ей привыкнуть к нормальной жизни, если ты прячешь ее от людей?

— Ну, не знаю, может, ты и права. — Барри уже начал сдаваться.

— Так когда же? — не отступала Фиона. Все еще колеблясь, Барри назначил дату.

Затем они обсудили меню. Барри полагал, что Фиона, как всегда, станет мяться, а затем скажет, что ей все равно и вообще это не имеет значения. Однако, к его удивлению, она решительно сообщила, что, поскольку придет к ним после работы и будет очень уставшей, на ужин ей захочется чего-нибудь вкусного и основательного, например, спагетти или мясного пирога. Барри был поражен, однако передал ее пожелания матери.

— Я не смогу приготовить ничего такого, — ответила мать.

— Сможешь, мама, обязательно сможешь! Ты же у нас лучший в мире кулинар!

— Твой отец так не думает, — сказала мать, и сердце у Барри вновь упало. Для того чтобы вывести ее из этого состояния, понадобится гораздо больше, нежели появление Фионы за ужином. Барри пожалел, что является единственным ребенком в семье, что у него нет шестерых братьев и сестер, с которыми он мог бы разделить эту неимоверную тяжесть. Ну почему отец не может сказать ей те чертовы слова, которые она так мечтает от него услышать: вроде того, что он ее любит, что его сердце было разбито, когда она пыталась покончить с собой… И пусть бы поклялся, что никогда и ни на кого ее не променяет. Господи, да и куда ему кого-то на кого-то менять! Он же такой старый — почти пятьдесят! Кому он нужен! И почему он вбил себе в голову, что, пытаясь покончить с собой, мама шантажировала его? У него ведь никогда и ни по одному вопросу не бывало собственного мнения! Во время выборов или проведения какого-нибудь референдума отец только вздыхал и утыкался в свою любимую вечернюю газету. Почему же теперь он так уперся? Неужели трудно произнести несколько приятных для матери слов?

Хитроумный план Фионы вряд ли сработает, это очевидно.

— Ну, хорошо, мама, коли так, я сам попробую что-нибудь приготовить. Я, правда, не Бог весть какой повар, но все же постараюсь. И скажу, что это приготовила ты. Мне не хочется, чтобы моя девушка сочла тебя негостеприимной хозяйкой.

— Нет уж, я сама все приготовлю, — внезапно сказала мать. — Ты не способен накормить даже Каскарино.

Она имела в виду их большого одноглазого кота, названного в честь Тони Каскарино, игравшего в футбол за сборную Ирландии. Правда, кот, в отличие от своего знаменитого тезки, был толст и ленив.

Фиона принесла в подарок мисс Хили коробочку шоколадных конфет.

— О, напрасно вы это! — замахала руками женщина. — Я от них стану еще толще.

Она была бледная, с усталым взглядом и безжизненными волосами, в невзрачном коричневом платье. И все же Фиона смотрела на нее с восхищением.

— Что вы, миссис Хили, вы вовсе не толстая. У вас — ярко выраженные скулы, а именно по ним можно определить, страдает ли человек от избыточного веса или нет. Скулы — это главное.

Барри заметил, что мать как-то недоверчиво потрогала свое лицо.

— Это правда? — спросила она.

— Это факт! Посмотрите на кинозвезд, у них у всех заметно выделяются скулы.

Они стали наперебой перечислять звезд кино: Одри Хэпберн, на которой никогда не было ни единой унции лишнего жира, Эва Гарднер, Мерил Стрип. Потом они подвергли придирчивому анализу других так называемых красавиц, скулы у которых были не так заметны.