Урок - [34]

Приехала «скорая», Люба от всякой помощи отказалась (руку ей зашили позже) до тех пор, пока не выяснится, что с заведующей. Цепочка медперсонала осторожно двинулась к лаборатории, единственный мужчина Лазурин взял в руки топор и пристроился последним. Ни Гали, ни Шипунова в лаборатории уже давно не было. Он увел ее к себе домой.

Шипунов вел ее через всю деревню – под ножом, вел как заложницу («Если приедет милиция, я тебя убиваю»). Неужели никто не попался им навстречу? Попались, они встретили по дороге – вот уж действительно ирония судьбы – председателя и секретаря исполкома сельсовета. Допускаю, что ни Иванова, ни Яскунова ножа не заметили, все равно – странная пара: она впереди с обреченным видом, и чуть сзади – он.

До трагедии оставалось еще целых два с половиной часа,

Конечно, жаль, что Лазурин, молодой парень, так повел себя. Даже не знаю, можно ли требовать от него смелости? Но дальше пойдет речь о людях, от которых смелости требовать должно.

После долгих (и лишних) телефонных переговоров Белозерский райотдел милиции снарядил наконец в Бечевинку оперативную группу. Поначалу собрался ехать зам. начальника капитан Шилов, но внизу его уже ждал знакомый, укорил: «За каждым пьяным сам будешь гоняться?» Шилов ушел, а в Бечевинку отправили вместе с шофером Тимофеевым двух молодых милиционеров Жихаря и Комелькова, оба не прошли даже первоначальную подготовку и поэтому оружия не имели. Оперативная милицейская машина стояла у подъезда незаправленная, они еще завернули на бензоколонку. Далее, как и велено было, заехали на полпути за Васюковым. Тот был дома, изрядно выпивши, за оружием возвращаться в райотдел не захотел. Так и поехали...

Шипунов сидел дома с приятелем, пил (Галя с его матерью была в соседней комнате). Когда распахнулась дверь и вошли трое милиционеров, от одного из которых разило водкой, Шипунов метнулся в комнату за ножом, а Галя, оттолкнув милиционеров, кинулась из избы. На выходе ей подставил ножку Комельков (думал, что это Шипунов), и она упала. Милиционеры, увидев нож, тоже кинулись бежать, опрокидывая друг друга.

В деревне десятки охотников, могли бы взять ружье да просто дрык бы в заборе вырвали. Или хоть позвонили бы из любого телефона в райотдел – нет, не догадались. Вскочили в машину, уехали.

Вот теперь Шипунов, распаленный, почувствовал себя единственным хозяином в деревне. Кто еще, если не он? Ах, да – Степанов! Всю жизнь в деревне – вокруг него. Враг. Это он, Степанов, не доверяет ему, Шипунову, ни автомашину, ни трактор направил в разнорабочие.

О жертве обычно принято вспоминать самое доброе. Как будто человека злого можно лишать жизни, как будто Степанова, будь он посредственным председателем колхоза, было бы не жаль. Но Степанов действительно был одним из лучших в области руководителей колхозов, авторитетнейшим человеком, добрым и любимым всеми (к нему за советом ходили домой в любой час). Я пишу об этом, чтобы подчеркнуть, что в данном случае силе противостояла сила. Когда Степанов в 1967 году возглавил колхоз «Авангард», хозяйство было одним из отстающих в районе, он вывел его в передовые, при нем выросли ясли, школа, ферма, Дом культуры, появилась целая новая улица с каменными жилыми домами (при жизни председателя ее прозвали улицей Степанова). Короче, Шипунов выбор сделал не случайный. С ножом в одной руке и с топором в другой он – в одном свитере, без пальто, в середине суровой вологодской зимы – шел к председательскому дому.

Когда около девяти вечера раздался стук в дверь, Нина Ивановна успела крикнуть мужу, вышедшему в сени: «Не открывай, спроси кто!»

Открыл. Прямо на пороге, у входа в сени, Шипунов ударил председателя ножом в грудь, как в дерево. Попал в сердце. Жена, услышав стон, выскочила, увидела, как муж закрывает дверь, а кто-то снаружи пытается ее открыть. Она помогла ему, вместе привязали дверь за ручку веревкой, и он улыбнулся, порадовался, что все так удачно обошлось. Дома он встал посреди комнаты и не знал, что делать. Пошел в кухню, вернулся обратно – к зеркалу, лицо стало серым. Она потом поняла, почему муж молчал: он уже начинал сознавать, что произошло, но боялся ее напугать. «Позови «скорую»...» Под рубашкой она увидела лишь маленькую, без единой капли крови, царапинку, но тоже все поняла: долго работала в больнице санитарным фельдшером – умирающих повидала всяких. «Это ерунда, Женя, царапина, все сделаем».

Сейчас ей кажется, что он жил полчаса, на самом деле – минуты две-три.

Шипунов от Степановых пошел в Дом культуры, по дороге встретил механика Бориса Погодина, сказал, что только что убил председателя, вытер о его плечо кровь с ножа. Из Дома культуры он позвонил дежурному райотдела милиции. Уже мчались из Вологды и Череповца навстречу друг другу – к Бечевинке наряды машин, вооруженные автоматами, с овчарками, уже собирались ловить его в окрестных лесах, и вдруг–звонок:

– Это Шипунов! Что же мало людей прислали? Я сажусь в машину и уезжаю.

Дежурный от такой лихости потерял дар речи.

Таня Титова, художественный руководитель Дома культуры: «Я сижу в кинозале, у входа, смотрю фильм. Распахиваетси дверь, и в освещенном проеме – Шипунов с топором и ножом. Приказывает мне: «Вставай, веди к себе».