Урок кириллицы - [24]

Не увидеть различия двух этих поучений, наверное, нельзя, но очевидно и духовное родство. Правда, родительский наказ имеет, помимо побудительной стороны, ещё и запретительную, которой нет в приведенной выше расшифровке первой части кириллицы. Посмотрим же, может быть, во второй части азбуки раскроется нам облик того «многа зла», от которого призвана уберечь дружба с Софией-Премудростью? Вот она:

«ХЕРЪ»: Херувим (высший ангельский чин), херувимчик (обращение к ребенку), херальдика (родовой знак), хероизм, херцог, но также и хер (в смысле ругательства), похерить (перечеркнуть, вымарать, чтобы писать заново). — Родоначальный.

«ОМЕГА»: Конец, последний. Ядовитый, одуряющий, хмельной. Взбалмошный. Омерзительный. — Конечный, гибельный.

«ЦЫ»: Царство (Божие), церковь, Царьград, царь, цикл времени. Цирк (круг). — Но здесь же и: Цыц! Циркать (сверчать).

«ЧЕРВЬ»: Чадо, человек, чадолюбивый, чело, часть, чаша, часы, червленый (красный), чернец (монах). — И здесь же: Червь, чрево, челядин (раб).

«ША»: Шабала (пустомеля), шебарша (болтун), шваль. — Ничтожный.

«ЩА»: Щадить, нещадно, беспощадно. — Нещадно.

«ЕР»: Ерыжка, плут, мошенник. — Вор.

«ЕРЫ»: Ерыга, гуляка, пьяница. — Пьянь.

«ЕРЬ»: Еретик, отщепенец. Отступник. — Еретик.

«ЯТЬ»: Имать, взять, словить, догнать. — Взять.

«Ю»: Юдоль, плохая судьба. — Горькая доля.

«Я»: Изгой. — Изгнанник.

«Е»: Измаяться. — Мученик.

«ЮС (малый)»: Узы. Цепи, оковы, путы, узда, узел. — Пленение, поимка.

«ЮС (большой)»: Узилище, тюрьма. — Темница.

«ЮС (йотованный малый)»: Узничество, заточения. — Каторга.

«ЮС (йотованный большой)»: Усекновение главы. — Казнь.

Таким образом коренной смысл и «бесчисленных» Букв-Слов предстает нам достаточно ясным. Логику грядущих событий они воспроизводят в грозном назидании-предупреждении:

«Безродный, пустой, мразь конченная, утробная тварь; шваль суетная, воры, пьянюги, еретики, враги, примите долю горькую: изгнанниками измаетесь, изловят, свяжут, заточат в темнице, казнят.»

«Начало трудно, а конец мудрен», — гласит русская поговорка. В ней много правды, но премудрый Конец полностью согласуется с общим «Планом азбучного Мироустроения». Тем самым подтверждается единство творческой концепции, положенной в основу кириллицы. В Конце подводится полярный итог жизни пути духовного и пути плотского, бесчисельного, и дается оценка их наследию, выраженная четырьмя последними Букво-Числами славянской азбуки:

«КСИ»: Окстись, кстати, креститься. — И в то же время: Пакость, мерзость, гадость.

«ПСИ»: Психея (душа), психология (наука о душе), псалом, писание. — И одновременно: Псина, писака.

«ФИТА»: Феологоия (теология, наука о Боге), феургия (белая магия), фимиам. — И она же: Фикция (выдумка), фиктивный (ложный).

«ИЖИЦА»: Иевангелие, ипостась, ипостасный (истинный), извек (искони), век, вечность. — И тут же: Извет (злая весть, наговор), изводить, изувечить, иенна (геенна).

Исходя из противоположного значения Букво-Слов, итогом правого пути будет формула:

«Крещеная душа благовествует в раю вечно».

Итогом левого:

«Издохнешь псиной, смердящий прах; нескончаемы адские муки.»

Таким образом славянская азбука не только хранит, но и тайно воспроизводит в умах усердных учеников высоконравственные заветы Кирилла и Мефодия. План азбучного Мироустроения представляет собой сложную логико-математическую систему, которая изначально возникла и развернулась из Единого, и в которой воплощается универсальный Божественный Закон. Каждый Знак здесь играет существенную роль…

…Я отложил книгу и потер рукой утомленные глаза. «Надо же… Казалось бы, обыкновенная азбука, а в ней — чуть ли не моральный кодекс строителя коммунизма!» Я хотя и подозревал подобное, но не думал, что закодированная в славянских буквах информация имеет такой осмысленно-стройный вид. Не зря, выходит, потратил тридцатник на книгу.

Я приподнял голову над диваном и выглянул в окно. На улице за это время совершенно стемнело. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла собой город так, что исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал великий город, как будто никогда и не существовал на свете, а был только выдумкой забытого сочинителя, цитатой из чужой книги. Все пожрала тьма…

Впрочем, насчет Средиземного моря я могу запросто ошибаться, и тьма может приходить в столицу откуда ей только заблагорассудится, хоть и из самих кремлевских коридоров. (Хотя она так же, как и средиземноморская, способна поглотить в себе навеки не только всё перечисленное выше, но и намного более того, в чем уже не раз на протяжении сумбурной российской истории убеждались живущие в этом мифическом городе…)

Отвернувшись от созерцания заоконной черноты, я хотел было продолжить чтение заинтересовавшей меня книги, но в эту минуту в прихожей зазвонил телефон, и поскольку Панкратия Аристарховича дома в это время не было, то пришлось вставать и идти снимать трубку.

— Привет! — грянул мне в ухо жизнерадостный голос Бориса. — Как продвигается изучение моих опусов? Не стошнило?