Урок анатомии: роман; Пражская оргия: новелла - [33]
На следующей неделе он пригласил ее выпить, и она сказала «да» — так резко, словно сказала «нет». Она торопилась, времени у нее было только быстро выпить один бокал вина. За столиком в баре она быстро выпила три бокала и даже без его вопроса объяснила, почему перебралась в Америку.
— В Варшаве мне было скучно. Я там тосковала. Хотелось перемен.
На следующей неделе она снова сказала «да» так, как говорят «нет», и на этот раз выпила пять бокалов.
— Трудно поверить, что вы уехали просто потому, что вам было скучно.
— Давайте без банальностей, — ответила она. — Мне ваше сострадание ни к чему. Сострадание нужно клиенту, а не массажистке, у которой полно волос.
Еще через неделю она пришла к нему домой, и он через призматические очки наблюдал, как она в одиночку выпила бутылку, которую он попросил ее откупорить. Ему было больно вытаскивать пробки из бутылок. Сам он потягивал водку через изогнутую стеклянную соломинку.
— Почему вы лежите на полу? — спросила она.
— Скучно объяснять.
— Вы попали в аварию?
— Вроде не было такого. А вы, Яга, попадали в аварию?
— Вам нужно больше жить с людьми, — сказала она.
— Откуда вам знать, как мне жить?
Выпив, она попыталась развить тему:
— Вам надо учиться жить через других людей.
Из-за вина и из-за акцента он понимал примерно треть того, что она говорила.
У двери он помог ей надеть пальто. Она подшила подкладку, которая подпоролась и свисала, когда он впервые увидел, как она поспешно проходит «1 Вандербильт», но пальто нуждалось в новой подкладке. Сама Яга, казалось, живет без подкладки. С нее будто срезали кожуру, обнажив полупрозрачное белое нутро, и это были даже не пленки, как у апельсина, а сама бледная мякоть ее сущности. Он подумал, что если дотронется до нее, то она закричит просто от прикосновения.
— В нас обоих есть что-то извращенное, — сказала она.
— О чем это вы?
— Мы с вами оба мономаньяки. Мне нельзя сюда больше приходить.
Вскоре она стала заходить каждый вечер, по дороге домой. Начала подкрашивать глаза и пользоваться духами с перечным ароматом, а лицо по-крысиному напрягалось, только когда он продолжал задавать глупейшие вопросы. Она приходила в новой шелковой блузке такого же фиалкового цвета, как ее глаза; и хотя верхняя пуговка бывала игриво расстегнута, к его коврику Яга не приближалась. Нет, она укладывалась на диван, уютно устраивалась под вязаным пледом, пила бокал за бокалом красное вино, а потом мчалась в Бронкс. Залезала в чулках на библиотечную стремянку и рассматривала книги на полках. С верхней ступеньки спрашивала, можно ли взять книгу почитать, а потом забывала ее унести. И каждый день у его стола росла стопка американской классики XIX века. Не без презрения, высмеивая себя, его, библиотеку, стремянку, исподволь глумясь над всеми человеческими мечтами и упованиями, она называла место, куда складывала эти книги, «мое место».
— Почему ты их не забираешь? — спросил Цукерман.
— Нет, только не великие романы! Для таких соблазнов я слишком стара. А почему ты вообще меня сюда пускаешь, в это святилище искусства? Я же не «интересный персонаж».
— Чем ты занималась в Варшаве?
— В Варшаве я занималась тем же, чем и здесь.
— Яга, может, сжалишься надо мной? Ответь прямо хоть на один дурацкий вопрос, а?
— Если ты ищешь, о ком интересном тебе бы написать, пожалуйста, пригласи какую-нибудь другую девушку из клиники Энтона. Они моложе, красивее, глупее, им будет лестно отвечать на твои дурацкие вопросы. Их жизнь богаче приключениями, чем моя, они с удовольствием тебе все расскажут. Ты будешь залезать им под юбки, а они — в твои книги. Если ты рассчитываешь на секс со мной, предупреждаю: меня это не интересует. Я ненавижу похоть. Она меня раздражает. Мне не нравятся запахи, не нравятся звуки. Пару раз с кем-нибудь — это даже приятно, ну а дальше — это общее похабство.
— Ты замужем?
— Замужем. У меня дочь тринадцати лет. Она живет с бабушкой в Варшаве. Теперь ты знаешь обо мне все.
— Чем занимается твой муж?
— Чем «занимается»? Он не графоман вроде тебя. Почему умный человек задает глупые вопросы о том, чем люди «занимаются»? Это потому, что ты американец, или потому, что графоман? Если ты пишешь книгу и надеешься, что мои ответы тебе помогут, не надейся. Я слишком скучная. Я — просто Яга, со своими взлетами и падениями. А если ты пытаешься написать книгу на основании полученных ответов, то это ты скучный.
— Я задаю вопросы, чтобы скоротать время. Так достаточно цинично, тебя устраивает?
— Я не разбираюсь в политике. Политика меня не интересует, я не хочу отвечать на вопросы о Польше. Мне плевать на Польшу. Пошло все оно к черту! Я приехала сюда, чтобы избавиться от этого, и буду признательна, если ты перестанешь донимать меня расспросами о прошлом.
Одним ветреным ноябрьским днем, когда в окна стучал то дождь, то град, а температура упала ниже нуля, Цукерман предложил Яге десять долларов на такси. Она швырнула в него деньги и ушла. Через несколько минут вернулась — по ее черному пальто уже стекали струйки воды.
— Когда ты хочешь снова меня увидеть?
— Это ты решай. Когда почувствуешь себя достаточно злой.
«Американская пастораль» — по-своему уникальный роман. Как нынешних российских депутатов закон призывает к ответу за предвыборные обещания, так Филип Рот требует ответа у Америки за посулы богатства, общественного порядка и личного благополучия, выданные ею своим гражданам в XX веке. Главный герой — Швед Лейвоу — женился на красавице «Мисс Нью-Джерси», унаследовал отцовскую фабрику и сделался владельцем старинного особняка в Олд-Римроке. Казалось бы, мечты сбылись, но однажды сусальное американское счастье разом обращается в прах…
Женщина красива, когда она уверена в себе. Она желанна, когда этого хочет. Но сколько испытаний нужно было выдержать юной богатой американке, чтобы понять главный секрет опытной женщины. Перипетии сюжета таковы, что рекомендуем не читать роман за приготовлением обеда — все равно подгорит.С не меньшим интересом вы познакомитесь и со вторым произведением, вошедшим в книгу — романом американского писателя Ф. Рота.
Блестящий новый перевод эротического романа всемирно известного американского писателя Филипа Рота, увлекательно и остроумно повествующего о сексуальных приключениях молодого человека – от маминой спальни до кушетки психоаналитика.
Филип Милтон Рот (Philip Milton Roth; род. 19 марта 1933) — американский писатель, автор более 25 романов, лауреат Пулитцеровской премии.„Людское клеймо“ — едва ли не лучшая книга Рота: на ее страницах отражен целый набор проблем, чрезвычайно актуальных в современном американском обществе, но не только в этом ценность романа: глубокий психологический анализ, которому автор подвергает своих героев, открывает читателю самые разные стороны человеческой натуры, самые разные виды человеческих отношений, самые разные нюансы поведения, присущие далеко не только жителям данной конкретной страны и потому интересные каждому.
Его прозвали Профессором Желания. Он выстроил свою жизнь умело и тонко, не оставив в ней места скучному семейному долгу. Он с успехом бежал от глубоких привязанностей, но стремление к господству над женщиной ввергло его во власть «госпожи».
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.
Джим Кокорис — один из выдающихся американских писателей современности. Роман «Богатая жизнь» был признан критиками одной из лучших книг 2002 года. Рецензии на книгу вышли практически во всех глянцевых журналах США, а сам автор в одночасье превратился в любимца публики. Глубокий психологизм, по-настоящему смешные жизненные ситуации, яркие, запоминающиеся образы, удивительные события и умение автора противостоять современной псевдоморали делают роман Кокориса вещью «вне времени».
Книга калужского писателя Михаила Воронецкого повествует о жизни сибирского села в верховьях Енисея. Герои повести – потомки древних жителей Койбальской степи – хакасов, потомки Ермака и Хабарова – той необузданной «вольницы» которая наложила свой отпечаток на характер многих поколений сибиряков. Новая жизнь, складывающаяся на берегах Енисея, изменяет не только быт героев повести, но и их судьбы, их характеры, создавая тип человека нового времени. © ИЗДАТЕЛЬСТВО «СОВРЕМЕННИК», 1982 г.
ОТ АВТОРА Три года назад я опубликовал роман о людях, добывающих газ под Бухарой. Так пишут в кратких аннотациях, но на самом деле это, конечно, не так. Я писал и о любви, и о разных судьбах, ибо что бы ни делали люди — добывали газ или строили обыкновенные дома в кишлаках — они ищут и строят свою судьбу. И не только свою. Вы встретитесь с героями, для которых работа в знойных Кызылкумах стала делом их жизни, полным испытаний и радостей. Встретитесь с девушкой, заново увидевшей мир, и со стариком, в поисках своего счастья исходившим дальние страны.
В этой книге, которая будет интересна и детям, и взрослым, причудливо переплетаются две реальности, существующие в разных веках. И переход из одной в другую осуществляется с помощью музыки органа, обладающего поистине волшебной силой… О настоящей дружбе и предательстве, об увлекательных приключениях и мучительных поисках своего предназначения, о детских мечтах и разочарованиях взрослых — эта увлекательная повесть Юлии Лавряшиной.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.