Уркварт Ройхо - [3]

Так завершилось увлечение поиском, и в треть цены, не задумываясь, я продал металлоискатель и застыл на распутье. Но судьба всё решила за меня. Как-то незаметно была окончена школа, поступать куда-то в институт или вуз я не желал, а моя первая любовь, разбив мне сердце, улетела в город Москву. «Что делать?» – спросил я сам себя, и тут мне пришла повестка в военкомат. Батя на это только хмыкнул, а мать нахмурилась и опечалилась и, наверное, ночью плакала в подушку и просила отца откупить меня от солдатской доли. И, что характерно, этот суровый мужчина, бывший морпех, здоровый и плечистый, с мощными кулаками, послушал её и начал суетиться.

Сначала батя сунулся к районному военкому. Однако город у нас приморский, а значит, деньги в нём водятся, и расценки на отмазу от армии серьёзные – пять штук зелени отдай и пока свободен без конкретных гарантий, что тебя не загребут позже. Отец такой суммы потратить не мог, всё же он не миллионер, хотя получал весьма неплохо, и мог бы на этом успокоиться. Но у него были знакомые, которые имели других знакомых. И, выйдя на дамочку из рядовых гражданских служащих военкомата, которая за четыреста баксов изничтожила в архиве моё дело и подчистила запись в компьютере, он таким образом отмазал меня от армады. Но при этом никто не поинтересовался моим мнением, а я как раз загорелся службой Отечеству и после скандала вырвался из дома и сдался людям в военной форме и при погонах, которые от такого патриотизма или глупости просто выпали в осадок и минут десять ха-ха ловили.

В общем, я сбрил волосы, взял рюкзачок с самыми необходимыми вещами и стал военнослужащим ВС РФ. Из Новороссийска меня отправили на Краснодарский сборный пункт, и там я столкнулся с суровой армейской действительностью, где человек – просто расходный материал. Меня и ещё полторы сотни коротко стриженных восемнадцатилетних мальчишек завели в актовый зал, и перед нами появились два капитана и полненький майор, которые объявили, что они набирают солдат для службы по контракту в 10-ю бригаду спецназа ГРУ. Разумеется, я и мои новые товарищи удивились такому раскладу, ведь мы ещё даже присягу не приняли. Какой к чертям собачьим контракт, да ещё на три года, когда нам служить всего полтора, а после этого мы спокойно вернёмся домой? Была во всём этом какая-то неправильность. Однако «покупателей» ничего не смущало, и майор сказал, что ему необходимо пятьдесят человек, и, пока он не получит своих людей, из актового зала никто не выйдет.

Я встал со своего места и первым подписался на контракт – захотелось романтики, а спецназ – это круто. За мной последовало ещё человек десять, тоже изъявивших желание стать «контрабасами». А вот на то, чтобы остальных набрать, майору понадобилось три часа. Но, где угрозами, где уговорами и посулами больших денег и свободы, он своей цели достиг и нужное количество подписей получил.

С утра началась армейская жизнь. Мы принесли присягу, нас раскидали по отрядам, я стал разведчиком и понял, что, подписавшись неизвестно на что, сильно сглупил. Думаете, виной тому дедовщина? А вот и нет. Её вытеснили землячество и дядьковщина.

Меня не устраивали другие стороны армейских отношений. Например, то, что за увольнение в город или за залёт было необходимо дать ротному на лапу пятихатку или штуку. Ведь поскольку контрактник вроде меня не полноценный «контрабас», который может разорвать контракт в любой момент и уехать домой, то на меня и подобных мне парней было легко надавить. Это один момент, а другой заключался в том, что, например, по плану у подразделения минно-подрывное дело или рукопашный бой, а все три ротные разведгруппы дружно топают на разгрузку КамАЗов с землёй. Практически получается строительный батальон, так что за первые шесть месяцев службы я выбирался на полигон всего пять раз, а всё остальное время уходило на караулы, работы, вывоз мусора из офицерского городка, уборку территории и прочие хозяйственные работы. В общем, перечислять всю чепуху можно очень долго, но я скажу только, что мне это всё надоело, и я напросился в отряд, который скоро должен был отправиться в командировку.

В новом отряде и роте всё было немного по-другому, так как подразделение часто посещало горячие точки, хотя уборки территорий и работы с караулами донимали меня, как и прежде. Но это не вина офицеров, а неправильная структура всей бригады, которая состоит из боевых подразделений, но не имеет тыловиков-хозяйственников и отдельной караульной роты. В результате перед командировкой за месяц я получил столько знаний в военном деле, сколько никогда до этого. Тут тебе и мины, и тактика, и боевое слаживание подразделений, и учения на полигоне, и стрельба, и беготня по лесам. Так что можно было сказать, что я понемногу превращался в нормального бойца, не суперспешэла, конечно, но и не рядового из стройбата.

И вот наконец командировка в Чечню, и наша разведгруппа, семь молодых парней вроде меня и восемь взрослых мужчин, не нашедших себя на гражданке, в составе доблестного отряда прибывает в Бамут. Полноценные боевые действия, как таковые, в Чечне давно не велись, хотя небольшие банды духов по горам и лесам шарились, и наша задача состояла в том, чтобы их выискивать. За полгода пребывания в Чечне, с июля по декабрь 2006-го, за мной числилось пятнадцать боевых выходов в среднем по семь дней каждый. Нормально. Выходишь из лагеря или вылетаешь вертушкой в точку, и начинается поиск. Если встретил боевиков или их базу, вызываешь подкрепление или пару «крокодилов», а нет – и не надо. Нас дома мамы и жёны ждут, у духов тоже семьи, и стрелять ни у кого охоты нет. Такие вот дела.