Уратмир. Земная пристань. Книга 1 - [4]

Равнина Ама широко раскинула свои владения по всей территории государства Амея, где преобладало большинство двух родов, рождённых под знаком Рио. Город Авео, улица Кирта, дом 24. Совершенно обычное строение, как и все остальные на этой улице, напоминающее полумесяц молочного цвета, прогнутый в сторону улицы. Лицевая сторона дома была полностью застеклена, крыша отсвечивала тёмно-зелёный глубокий оттенок и напоминала снежные сугробы, свисающие с гор. Фасадный газон был густо усеян пурпурной, коротко стриженой травой. Интерес вызывал и тот факт, что все дома, стоявшие по правой стороне улицы, где и находился интересующий нас дом, не имели между собой отгородок в виде заборов. Данное обстоятельство указывало на незапамятное происхождение квартала, а вновь переселяющиеся соседи сразу отгораживались невысоким забором. Из этого следует, что правая сторона улицы Кирта была заселена только старинными жителями, поселившимися там с момента её основания. В целом эти дома отличались только цветом крыш и ландшафтным дизайном. Окинув взглядом прилегающие окрестности, становится очевиден значимый философский принцип отличий между сторонами улиц ‑ каждый незаселённый дом на левой стороне не имел крыши, а был накрыт обычным материалом, напоминающим брезент.

Авео ‑ небольшой город, представляющий собой стационарную перевалочную базу. Нужно отметить, что почти все плиамские населённые пункты были небольшими и представляли собой родовые селения. Все жители планеты рождались под определёнными знаками общественной стратификации и были сильно привязаны к месту жизнедеятельности своего рода. Они искренне верили в то, что каждый род был сотворён для определённой цели. Такая, на первый взгляд, незамысловатая система содержала в себе чёткую неотъемлемую закономерность, проявляющуюся в наследственной предрасположенности к определённой деятельности. Рождённый под знаком труда плиамец мог в дальнейшем стать только тружеником и поселиться только в этих родовых общинах. В основном, большая часть населения этой планеты была рождена именно под знаком труда, который давал труженикам большой выбор разных рабочих профессий, и обычно дети выбирали мастерство своего отца. Но в случае рождения девочки вступал в силу древний традиционный порядок, понимание которого заставляет нас вспомнить о разном цвете крыш домов, которые, как мы помним, у каждой семьи разные. Всё дело в том, что плиамцы верили в Рио, наделявшее их жизненной силой. У появлявшихся на сиреневый свет мальчиков сила была спрятана очень глубоко, и поэтому оттенок ногтей у них был одного прозрачно-фиолетового тона. Девочки же рождались с разноцветным и ярким оттенком ногтей, демонстрирующим открытое проявление полной жизненной силы планеты Плиам в той или иной девушке.

Эти незамысловатые особенности проявления фенотипических признаков раскрывали философские значения течения жизни на этой планете, заключающиеся в том, что мальчики имели силу Рио, а девочки были в полной гармонии и равновесии с Плиамом. И вот для того чтобы каждый юноша полностью гармонизировался со своей планетой и обрёл свою полноценность, ему было жизненно необходимо найти свою девушку ‑ свою половинку. По традиции, в качестве свадебного подарка молодой муж должен был сделать крышу семейного дома цветом оттенка ногтей своей суженой. Этот ритуал сигнализировал Рио о том, что жизненные силы новоиспечённого главы семейства стали полноценными, и он обрёл родство на этой планете в подаренном ему ещё одном цвете, ради которого нужно жить.

Свет Рио пробирался по улице Кирта ‑ это рождался новый день. Необыкновенно наполненный и заряженный жизненной силой воздух крался по старому кварталу вместе со светом восходящего Рио. Он отвоевывал у уходящей ночи всё новые и новые территории проявляющегося пространства. Это прекрасное по своей красоте событие ознаменовало собой приход утра…

Вдруг непонятный громкий крик прорезал кристальную чистоту:

‑ Смэк! Смэк!

В этом возгласе чувствовалась раздражительность:

‑ Где ты? Просыпайся! ‑ опять прокричал плиамец, стоявший у газона дома № 24.

Выглядел он внушительно: широкоплечий, рослый, с фактурным лицом, коротко стриженный. Весь его вид излучал встревоженность. Вступив босыми ногами на пурпурный газон, он небыстрой походкой направился к двери дома, лениво протирая заспанные глаза. Он явно только что проснулся. Смешные, приспущенные до бёдер тёмно-синие штаны с лямочками на ступнях указывали на спешку и острую необходимость кому-то что-то высказать. При передвижении его живот напоминал энергично колышущееся желе, подчёркивая неуклюжесть и нелепость всей ситуации. Хромой шаг свидетельствовал о травме, полученной недавно.

‑ Смэк! Ты слышишь меня? Смэк! Я не дам тебе спокойной жизни после вчерашнего! ‑ орал сильно раздражённый плиамец. Но угрюмое лицо и нахмуренные рыжие брови делали его совершенно смешным. Приближаясь к дому соседа, он мысленно долбил в закрытую дверь и всё чаще бормотал себе под нос:

‑ Сейчас он узнает! Я ему всё скажу! Случайность?! Да какая это случайность!

До цели оставался один шаг… Вдруг дверь неожиданно распахнулась и прямо перед его носом как ни в чём не бывало появился Смэк. Мужчина являл собой само спокойствие, его будто бы вообще не волновала раздражённость соседа. Статная трудовая фигура хозяина дома всегда излучала силу и уверенность. В его могучей руке было блюдце с печеньками, по форме напоминающими птичек Шио. Печеньки издавали удивительный запах земной ванили с тонким вкраплением парного молока и тёртых лесных орешков. Кончиками огромных пальцев левой руки он очень аккуратно, чтобы не раздавить, держал почти доеденный крохотный кусочек этого лакомства. Очевидно, что сладость была изготовлена не для него, а для кого-то поменьше. Безумно приятный аромат этой выпечки, вырывавшийся из открытых дверей дома № 24, разлетелся практически на пол-улицы. Увидев Смэка, ворчащий плиамец стал раздражаться ещё сильнее, что незамедлительно отразилось на его угрюмом ощетиненном лице в виде непроизвольного подёргивания мимических лицевых мышц левого глаза. И, тем не менее, эта усугубляющаяся гримаса приобретала всё более потешный вид, так как изумительный запах печений, которые так любил наш разгневанный плиамец, способствовал тому, что мгновенно из его памяти улетучились раздражительность и тревога. Больше того, этот запах напрочь выбил из его головы весь набор жёстких фраз, приготовленных для хозяина дома, ‑ все нелицеприятные обороты стремительно улетучились. В этот момент и без того комичное выражение лица непрошенного гостя стало похоже на умиляющуюся мордочку пятилетнего мальчика, увидевшего в магазине невообразимо бесчисленное множество самых разных удивительных, желаемых игрушек…