Урания - [37]

Кроме того, так как человечество на Марсе появилось на несколько сот тысяч лет раньше земного, то оно гораздо раньше пережило все фазисы своего развития. Нынешние успехи наших наук не более как пустая детская забавы в сравнении с наукой обитателей этой планеты.

Особенно в астрономии они ушли гораздо дальше нас и несравненно лучше знают Землю, чем мы знаем их отечество.

Между прочим, они изобрели телефотографический аппарат, в котором на свитке материи, постепенно развертывающемся, беспрерывно отпечатываются картины нашего мира, сохраняющийся в неизменном виде. В громадном музее, специально посвященном планетам солнечной системы, сохраняются в хронологическом порядке все эти фотографические изображения, запечатленные навеки. Здесь можно проследить всю историю земли. Можно видеть Францию времен Карла Великого, Грецию при Александре, Египет при Рамзесе. С помощью микроскопа там можно даже различить исторические подробности, например: Париж во французскую революцию, Рим во время папства Борджиа, вступление в Америку испанского флота Христофора Колумба, захват Галлии франками Хлодвига[53], армию Цезаря, остановленную в Англию морским отливом, унесшим их суда, и наконец войска царя Давида – основателя постоянных армий… И множество других исторических событий, которые легко узнать по их отличительным признакам.

Однажды, когда оба друга осматривали этот музей, воспоминали их, до сих пор мутный пейзаж, вдруг озарились, как ночной пейзаж при блеске молнии. Сразу они узнали картину Парижа во время выставки 1867 г. Они стали припоминать подробности. Каждый из них в отдельности почувствовал, что он там жил, и под этим живым впечатлением их тотчас же охватила уверенность, что они жили там вместе. Память их прояснилась постепенно, уже не случайными вспышками молнии, а как бы светом занимающейся зари.

С этого дня они уже не сомневались насчет того, что раньше существовали на Земле и в глубине души были убеждены, что продолжают предыдущую жизнь на планете Марсе. Они принадлежали к циклу гениальных умов всех веков, которые знают, что судьбы человеческие не ограничиваются настоящей жизнью, а продолжаются на небе; знают, что каждая планета – Земля, Марс и другие – небесные светила.

Странный факт перемены пола, имевши на мои глаза некоторое значение, оказался совсем не важным. В противоположность принятому у нас мнению, как сообщил мне Сперо, души бесполы и имеют одинаковое назначено. Я узнал также, что на этой планете, не столь материальной, как наша, устройство организмов нисколько не похоже на устройство земных тел. Зачатие и рождения происходить совершенно иным способом, напоминающим – но в духовной форме – оплодотворение цветов и их расцвет. К наслаждению не примешивается никакой горечи. Там неизвестны ни земные тягости, ни раздирающие страдания. Все там более воздушно, более эфирно, менее вещественно. Можно было бы назвать обитателей Марса живыми цветами, крылатыми и мыслящими. Но в сущности никакое земное существо не может служить для сравнения и дать нам понятие об их внешнем виде и образе жизни.

* * *

Я слушал рассказ души моего покойного друга, почти не прерывая его; мне все казалось, что она исчезнет так же внезапно, как явилась. Однако, вспомнив свой сон, благодаря совпадению предыдущих описаний с тем, что я видел, я не мог удержаться, чтобы не сообщить моему небесному Другу об этом поразительном сне и выразить ему мое удивление, что я не видал его при своем посещении Марса, так что я даже усомнился в действительности этого путешествия.

– Но я видел тебя, – возразил он. – Совершенно ясно видел, да и ты меня; ты даже говорить со мною. Ведь это был я…

При этих последних словах звук его голоса стал таким странным, что я вдруг узнал голос прекрасной марсианки, так сильно поразившей меня.

– Да, – продолжал он. – Это был я. Мне хотелось, чтоб ты узнал меня, но ослепленный зрелищем, так сильно поразившим твой ум, ты не мог освободиться от земных ощущений. Ты оставался земным и чувственным, тебе не удалось возвыситься до чистых помыслов. Да, это я протягивал тебе руки, чтобы помочь тебе сойти с воздушной колесницы в наше жилище, как вдруг ты проснулся.

– Но в таком случае, если ты женщина, обитательница Марса, то каким же образом ты являешься здесь в образе Сперо, уже не существующего? – воскликнул я.

– Я действую не на сетчатую оболочку твоих глаз и не на твой зрительный нерва на твой ум, на твой мозг, – отвечал он. – Я нахожусь в настоящую минуту в общении с тобою, я непосредственно влияю на мозговой центр твоего ощущения. В действительности мое духовное существо бесплотно, как и твое, как и все души вообще. Но когда я прихожу, как теперь, в прямое общение с твоей мыслью, ты можешь меня видеть только таким, каким ты знал меня. То же самое бывает и во время сна, то есть в продолжении более четверти вашей земной жизни – двадцать лет из семидесяти. Вы видите, слышите, осязаете с таким же точно впечатлением, с такой же ясностью и уверенностью, как во время нормальной жизни, а между тем глаза ваши закрыты, барабанная перепонка нечувствительна, руки повисли без движения. Такое же явлениее замечается и в состоянии сомнамбулизма, гипнотизма, внушения. Ты меня видишь, слышишь, осязаешь посредством твоего мозга, подчиняющегося известному влиянию. Но я вовсе не имею той формы, под какой ты меня видишь, подобно тому, как радуга существуете только в глазах того, кто ее видите.