Урания - [20]

– Все они существуют и теперь. Ничто не уничтожается в природе. В своих понятиях мы объединяем небо и землю и совершенно основательно. Во все века, у всех народов, во всех верованиях человечество всегда выпытывало у этого звездного неба тайну своей судьбы. Это был своего род гадания. Земля такое же небесное светило, как Марс и Сатурн, которых мы видим вон там, как все эти небесные земли, темные сами по себе, но освещаемые тем же солнцем, что и мы, и как все эти звезды, которые ничто иное, как отдаленные солнца. Мысль твоя выражает то, что думало человечество с тех пор, как оно существует. Все взоры искали на небе ответ на великую загадку и с первых же дней ответы давала одна Урания. Да, и она будет отвечать всегда, эта божественная Урания. Она держит в руках своих небо и землю и дает нам возможность жить в бесконечности… Олицетворяя в ней изучение вселенной, поэтическое чувство наших отцов как будто хотело дополнить науку жизнью, красотой и любовью. Это муза из муз. Красота ее как будто говорила нам. Чтобы действительно понять астрономию и бесконечность надо… быть влюбленным.

Наступала ночь. Луна, медленно подымаясь на восточном небосклоне, разливая в воздухе яркий свет, постепенно вытеснявший сумерки, и в городе, расстилавшемся у ног наших влюбленных, уже кое-где замелькали огни. Молодые люди поднялись с парапета и стояли, обнявшись, на средине башенной площадки. Белокурые волосы Ивлеи окружали словно ореол ее прелестное лицо и развевались по плечи. Весенний ветерок приносил из окрестных садов благоухание фиалок, желтофиоли, сирени, майских роз; насыщенное ароматами, теплое дыхание мечтательной ночи неслось к звездам. Кругом тишина и безмолвие. Губы их встретились в поцелуе – чуть не в сотый раз за этот весенний день, полный неги.

Ивлея еще не очнулась от своих грез. Мимолетная улыбка озарила вдруг лицо ее и исчезла как тень.

– О чем это ты думаешь? – спросил он.

– Так, ни о чем. Мне пришла в голову одна мысль, пустая, житейская, так, вздор…

– Скажи, что такое? – настаивал он, снова заключив ее в свои объятия.

– Ну, хорошо – мне хотелось бы знать, есть ли в других мирах у людей губы… видишь ли, поцелуй – это так хорошо!..

Так проводили они часы, дни, недели, месяцы в тесном единении всех помыслов, всех чувств, всех впечатлений. Оба презирали пошлые людские страсти и инстинктивно искали в природе самых величественных зрелищ, самых живописных видов, служивших как бы рамкой дивной поэме их сердец. Часто они удалялись от людской суеты, бродили в глухой чаще леса или наслаждались великолепным зрелищем моря. Тенистые овраги Фонтенебло, мирные цветущие берега Сены, парк Рамбулье, старинные феодальные башни Этампа и Монлери, устья Сены у Гавра, мыс Гев, откуда открывается вид на беспредельный горизонт моря, зеленеющие утесы Гранвилля, словно нависавшие над пучиной, древних укреплений горы Сен-Мишель, и его чудное аббатство, возвышающее свои башни до облаков, – все эти места поочередно служили целью их экскурсий. Как птицы, жаждущие свободы и любви, они прилетали туда мечтать и петь. Величественные лунные ночи с нежным перламутровым светом, закаты солнца, сверкающие как золото, и эти безмолвные звезды, мерцающие над бездонным морем – никогда еще людской взор не восхищался вами с таким упоением, никогда еще человеческие сердца не трепетали в таком тесном единении любви, которая управляет миром!

Прошла весна как сладкая соль. Миновало и жаркое лето. Июльское солнце уже достигло точки своего поворота и для Иклеи настала пора возвратиться на родину. В назначенный день она уехала с отцом в Христианию. Но могли ли они долго оставаться в разлуке? В математике один и один составляют два, а в любви один и один составляют одно целое.

Сперо последовал за ними несколько дней спустя. Молодой ученый намеревался провести в Норвегии август и сентябрь, чтобы продолжать начатая им еще в прошлом году наблюдения над явлениями атмосферного электричества и северным сияниями, особенно интересовавшими его.

Пребывание в Норвегии было продолжением сладкого сновидения. Они посещали вместе тихие уединенные озера, дикие утесы, поросшие вереском, пустынные унылые места, напоминающие Шотландию, воспетую лирами древних бардов. Все говорило им о любви и о бесконечности. Белокурая дочь Севера окружала своего друга каким-то ореолом беспрерывного очарования, и он способен был забыть навсегда даже наслаждения науки, если б сама Иклея не была одержима ненасытной жаждой знания.

Наблюдения, предпринятые неутомимым ученым, заинтересовали ее не менее его самого, и она не замедлила принять в них горячее участие в качестве помощницы. Ей хотелось понять сущность таинственных сияний, которые вспыхивают по вечерам в высотах атмосферы. Целый ряд исследований привел Георга к мысли подняться на воздушном шаре, чтобы наблюдать любопытное явление в самом его источнике, то и она пожелала сопровождать его. Сначала он старался отговорить ее, так как эти воздушные полеты не совсем безопасны. Но одной мысли об опасности, которую она могла разделить, было достаточно, чтобы молодая женщина осталась глухой к просьбам своего возлюбленного. После долгих колебаний, Сперо решился взять ее с собой и стал готовиться к полету, в первую же ночь, когда появится северное сияние.