Урания - [13]

Но в тот же день, вечером, когда мы садились на пароход, я заметил молодую девушку, с пушистыми белокурыми волосами, смотревшую на моего друга с нескрываемым удивлением. Она стояла на пристани, под руку с отцом, в неподвижной застывшей позе, как жена Лота[24], превратившаяся в соляной столб. Я обратил на нее внимание Георга, как только мы пришли на пароход. Но едва успел он повернуть голову в ее сторону, как щеки молодой девушки вспыхнули ярким румянцем, она поспешно отвела глаза свои и устремила их на колесо парохода, начинавшего отчаливать. Не знаю, заметил ли это Сперо. Дело в том, что поутру ни я, ни он не видели этого странного воздушного явления. По крайней мере в тот момент, когда девушка приблизилась к нам, да и сама она оставалась скрытой за кустарником. Все внимание наше было обращено на восток. Нас привлекало великолепие солнечного восхода. На пароходе Георг, сняв шляпу, послал прощальный приветь Норвегш, которую покидал с сожалением, тем же самым жестом, каким поутру приветствовал восходящее солнце, а незнакомка приняла поклон на свой счет.

Два месяца спустя, в Париже граф К. большой вечер в честь недавнего торжества своей соотечественницы, Христины Нильсон. Молодая норвежка, приехавшая с отцом провести часть зимы в Париже, была также в числе приглашенных. Отец ее и граф были давно знакомы. Они были соотечественниками – ведь Швеция и Норвегия – родные сестры. Что касается нас, то мы в первый раз посетили графа и были обязаны приглашением именно последнему сочинению Сперо, имевшему громадный успех. Задумчивая, мечтательная, получив солидное образование северянок и горя жаждой знания, Иклея уже прочла не раз с живым любопытством мистическую книгу, в которой новый метафизик излил сомнения души своей, неудовлетворенной «Мыслями» Паскаля[25]. Надо сказать, что она сама выдержала несколько месяцев назад экзамен на первую ученую степень, и затем, отказавшись от изучения медицины, вначале привлекавшей ее, начинала усердно заниматься новейшими исследованиями психической физиологии.

Когда доложили о Георге Сперо, ей показалось, что вошел неведомый друг, чуть ли не поверенный ее тайных мыслей. Она вздрогнула как от сотрясения электрического тока. Георг, совсем не светский человек, застенчивый, робкий в незнакомою обществе, не любивший ни танцевать, ни играть в карты, ни беседовать, оставаясь все время наедине со своими мыслями. Вальсы и кадрили вам прельщали его, но он со вниманием слушал два-три шедевра новейшей музыки, исполняемых с чувством. Весь вечер он не подходил к молодой девушке, хоте с самого начала заметил ее во всем этом блестящем собрании! Только ее одну. Не раз взоры их встречались. Наконец, около двух часов ночи, когда часть гостей разъехалась и все собрание получило более интимный характер. Он осмелился приблизиться к незнакомке, но заговорила она первая, высказав какое-то сомнение по поводу финала его книги.

Польщенный, а еще более удивленный тем, что метафизически страницы его сочинения нашли читательницу и, вдобавок, читательницу такого возраста, автор отвечал довольно неловко, что эти исследования чересчур серьезны для женщины. Она возразила, что женщины и даже молодые девушки не всегда бывают исключительно поглощены кокетством. По крайней мере она знает многих, которые мыслят, учатся, работают. Она с жаром стала защищать женщин от презрительного к ним отношения ученых мужчин, отстаивала их интеллектуальные способности и без труда одержала верх в споре, тем более, что ее собеседник в сущности не был противником ее взглядов.

Эта новая книга, сразу ставшая популярной, не смотря на ее серьезность, придала имени Георга Сперо настоящий ореол славы, и талантливый писатель был принят во всех салонах с живым сочувствием. Едва успел он обменяться несколькими словами с Иклеей, как оказался предметом внимания нескольких друзей дома и вынужден был отвечать на их вопросы, нарушившие его tète-à-tète[26] с молодой девушкой. Как раз на днях один из уважаемых современных критиков, Сент-Бёв[27], посвятил длинную статью его новому сочинению и самый сюжет книги сделался предметом общего разговора. Иклея держалась в стороне. Она чувствовала, а в этом женщины никогда не обманываются, что герой дня уже заметил ее. Его мысль оказалась связана с ее мыслью невидимой нитью и что, отвечая на более или менее банальные вопросы окружающих, он не мог сосредоточить своего внимания на разговоре. Этой первой интимной победы ей было достаточно, других она и не желала. Тут же она узнала в его профиле таинственный силуэт воздушного видения и молодого путешественника на пароходе, шедшем в Христанию.

На той же встрече, на балу, он выразил ей свое восхищение пейзажами Норвегии и рассказал ей о своем путешествии. Ей хотелось услышать хоть слово, хоть какой-нибудь намек на воздушное видение, так сильно поразившее ее. Она не понимала его молчания, его сдержанности на этот счет. А он, не видевший антигелия в ту минуту, когда фигура его собеседницы обрисовалась в нем, не упоминал об этом явлении, потому что оно нисколько его не удивляло. Несколько раз он имел случай наблюдать его при много лучших условиях – из лодки аэростата. Точно также не остался в его памяти и тот момент, когда он садился на пароход. Хотя белокурая красавица не показалась ему совсем незнакомой, однако он не припомнил, чтобы когда-нибудь видел ее. Что касается меня, то я узнал ее тотчас же. А мой друг говорил об озерах, реках, фиордах и горах. В свою очередь его собеседница рассказала, что мать ее умерла очень молодою от болезни сердца, что отец ее предпочитает жить в Париже, так что ей редко приходится бывать на своей родине.