Уран. Роман-реконструкция - [35]
— Здравствуй, добрый человек. Освобождай мое место, хозяин с больнички пришел.
— Твое место? — спокойно изумился Голод, глядя сверху вниз. — А ты еще кто?
Циклоп откинул телогрейку, приподнялся на нижних нарах. Его бритая голова сидела на плечах так, будто была отрублена и приставлена уже без шеи. Лицо с пустой, заросшей красным мясом глазницей лишь общими очертаниями напоминало человеческое.
— Я жиган Лёнька Май, — сорвался фистулой Лёнечка, хоть и надеялся, что голос прозвучит весомо.
В бараке стояла мертвая тишина, даже глухой узбек перестал бубнить вечернюю молитву.
— Да ну? — Голод брезгливо цыкнул зубом. — Какой ты жиган… Так, шушера заблатнённая.
— Опомнись, дядя, — сгорая от страха, напирал Лёнечка. — Я на этой зоне второй годик чалюсь. А вот ты по какой тут вылупился?
Голый Царь и в самом деле вылупил глаза на Лёнечку. Циклоп начал было подниматься с места, и плавность его движений нагоняла гипнотическую жуть.
— Эй, Лёнечка! — вдруг раздался добродушный сиплый голос Порфирия. — Шуруй сюды. Камча, освободи Маю коечку.
И снова Лёнька Май поблагодарил свой фарт, всегдашнее везение. Не выручи его Порфирий, пришлось бы солоно жигану. Даже не хотелось представлять, как могли расправиться с ним Голод и его пристяжной, загубившие на своем веку немало человечьих душ.
Камча, приблатненный мужик на побегушках у Порфирия, нехотя спрыгнул с верхних нар, сдернул узел, набитый барахлом, служивший ему подушкой. Через минуту он уже сгонял с удобного места студента-фраера в очках.
Порфирий Иванович принял Лёню ласково, будто родного. Расспросил про больничку, про доктора, принял гостинцы — шерстяные носки, подаренные поварихой, пакет чая, кое-какую снедь, папиросы, бутылек медицинского спирта. Смотрящий снова мучился зубами, щека была подвязана теплым шарфом, и говорил он тихим, бесцветным голосом, но черный глаз резал человека, будто кидают в нутро рыболовный крючок и выдирают всю душу вместе с кишками.
Страх отпустил, но пришло осознание, что спокойно спать придется Лёнечке не скоро. Фарт воровской завел его меж двумя смертными врагами, и первая же ошибка, неверно сказанное слово может стать для жигана приговором без всякой амнистии. Беседуя с Порфирием и приближенной свитой, краем глаза угадывая, слушает ли Царь-Голод, Маевский вдруг поймал себя на мысли, больше подходящей для доктора Циммермана, чем для неученого воренка. Но образ пришел и захватил воображение.
Ведь Зона, думал Лёнечка, она, считай, монастырь. Только служат тут не Богу, а черту. Знал Маевский еще с блокады, что в любом человеке, даже святом и верующем, бес сидит зародышем, а при выгодных условиях согревается, вылупляется. И жизнь лагерная для бесов вроде птицефермы с инкубатором, про которую рассказывал посаженный за растрату агроном.
Живут обыватели, стремятся в коммунизм, строят рай на земле. А бесы сидят на нарах и смеются. Тысячи их, сотни тысяч, а может, и миллионы. Что же будет с этой амнистией, думал Лёнечка, неужто правда откроют по всей стране лагеря и выпустят арестантов в божий мир? То-то дел наворотят!
Думал так и чувствовал, что и в его сердце шевелится крупный, откормленный бес, которому не терпится погулять на свободе.
А «черные воры», страшные обликом Циклоп да Голод, может, и не так страшны, раз примирились с положением среди «сук» и хлебают с ними одну баланду. И думать о них нечего, и сказки Лукова не стоит к сердцу принимать. К тому же и срок скоро выйдет Лёньке-Маю, может, еще недельку осталось потерпеть.
Будет амнистия, и пойдет Лёнечка в шикарный ресторан в большом столичном городе. Закажет отбивную или антрекот, полторта с кремовыми розами — однажды видел такой в витрине кондитерской, возьмет хорошего вина. И женщину себе он выберет с лебединой шеей, в богатой меховой горжетке. И уведет ее с собой.
А что будет после, Лёнечка не загадывал, справедливо думая, что жизнь сама распорядится за него, как не раз уже случалось.
Хрустальная люстра
Как мощный подземный взрыв, встряхнула страну смерть вождя, испытывая прочность того цемента, который скреплял миллионы советских людей. Обозначилась линия партии: преемником Сталина не может быть один человек, но станет коллективное руководство страны — итог тридцатилетнего кадрового отбора. Гаков понимал: власть делят в своем кругу те, кто годами занимал места за обеденным столом на «ближней даче».
Гаков знал этот круг, слышал от Авраамия о полуночных ужинах Сталина с обильными возлияниями и странноватыми шутками. Запомнил историю, как Берия подложил на стул Ворошилову помидор, испачкав маршалу белые штаны — генералиссимус смеялся громче всех.
Может, именно поэтому идея «коллективного правления» представлялась Гакову временным решением. Нет, стране был нужен не ареопаг, но единственный лидер, хоть в некоторой мере сопоставимый с огромной фигурой умершего правителя. Или же, напротив, столь отличный от Сталина, что сама возможность сравнения покажется неуместной.
На чрезвычайном пленуме 5 марта главой правительства был назначен Георгий Маленков, человек нерешительный и поддающийся влиянию — явно компромиссная фигура. Ответственность за ключевые сферы государственной жизни распределили между собой заместители — Молотов, Каганович, Булганин и Берия, ставший во главе МВД и органов госбезопасности, вновь слитых в единое ведомство.
«Адамово яблоко» — ее дебютный роман, и в нем сразу чувствуется крепкая рука драматурга. Захватывающий, напряженный сюжет, яркие характеры. Бизнес, политика, новые русские и новые бедные, любовь-чувство и любовь-провокация. Место действия — Петербург, Москва, русская провинция, Европа. Год с небольшим проживают герои от начала до завершения повествования, в центре которого незаурядная любовная связь харизматичного процветающего бизнесмена и юноши «из простых». История душевных смут героев рассказана чрезвычайно увлекательно, действие не отпускает с первых страниц и до конца.
Ольга Погодина-Кузмина не первая в русской литературе поднимает гомосексуальную тему. Но впервые сюжет о любви юноши и мужчины становится основой для остросюжетного детектива и вместе с тем – сурового анализа общества.Продолжение нашумевшего романа «Адамово яблоко», эта книга еще в рукописи попала в Короткий список премии «Национальный бестселлер».
В основу настоящей книги, написанной на уникальном историческом материале, лег сценарий фильма «Герой» – долгожданной премьеры десятилетия!Начало ХХ века. Юная княжна Вера Чернышева и поручик Андрей Долматов знакомятся при весьма странных обстоятельствах. Симпатия, любовь… впереди, казалось, счастливая жизнь. И вдруг – катастрофа. Первая мировая война уводит его на фронт, а ее медсестрой в госпиталь. Мир перевернулся, он охвачен ненавистью, злобой, жаждой власти. Одна война сменяет другую. Люди делятся на два враждующих лагеря, начинают судить друг друга, чинить жестокую расправу.
В романах Ольги Погодиной-Кузминой роковая страсть переплетается с политикой, политика — с большими деньгами, а большие деньги требуют крови. Писателю удалось создать объемную, полную и захватывающую панораму России «нулевых» и начала «десятых» со всеми ее — иногда кажущимися неразрешимыми — социальными, нравственными и историческими противоречиями.«Сумерки волков» завершают трилогию, начатую романами «Адамово яблоко» и «Власть мертвых».
«Как бы я хотела вырваться в Москву, хоть бы на несколько дней! Сейчас сезон концертов в консерватории, а я безумно, упоенно люблю музыку! Признаться, и не только музыку, а и весь этот светский блеск, highlife, красивые наряды, изобилие цветов, учтивые и изысканные манеры…» Драма в двух действиях, текст в авторской редакции.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.