Урамбо - [26]
Бешено бросят рули.
И — как молния:
В опрокинутом небе,
Не помня —
Где бездна и высь —
Я увидел вспененный гребень
И крикнул, сквозь сон, — держись!
И Виккерс-Вими,
Замочив колеса,
Воспрянул — крылатый Антей —
И снова воздушными влажными плесами
Помчался к любимой
Мечте.
Звездные ознобы
Я только что прочел о книге Нернста.
Еще одна попытка светлого ума
Сказать: я — миг, но если после тьма?
Вселенная, доказано, бессмертна.
И долго я внимательно следил
За превращеньм атомов и сил.
Года. Века. Миллионы. Бсконечность.
Пространства тысяч световых годов.
Как странно различать: Вселенная конечна
И безгранична. Да, как формы наших снов,
Как мысли изумительной паренье.
Пришел редактор. Вы стихотворенье
Должны… На новый год… «Советская Сибирь»…
И сразу сузилась и напряглася ширь.
Нам каждый год тяжка необходимость.
Мы в шутку просим «чуда» в новый год.
Разбитый — побеждающий — непобедимый
Рабочий вырвет власть у всех своих господ.
Но будут жить века столпотворенья.
Мечтая о далеких берегах
(Вы поняли мое стихотворенье?)
Мы говорим на разных языках.
И я хочу, чтоб в этот год единый
Товарищ слесарь из депо и я
Склонились над одной картиной
Бессмертия и смерти бытия.
Чтоб всем чрез год отчаянной учебы
Доступны стали звездные ознобы.
1923
Брест
(Эскиз к поэме)
1918 год
Чрезвычайный съезд,
Тихо.
Чичерин.
Брест.
Тревоги никто не подавит,
Молчанья чугунный удав.
Лапой мохнатой зажаты
Шершавые глотки солдат.
В дипломатической ложе —
Монокль,
Бинокль.
— Пойдемте… воздух тяжелый…
Вши…
— Вымыться лень скотине…
А Ленин
Вышел
Веселый, как именинник.
Трудно сказать, — человечий это голос
Или гудит стосильный дизель.
Ясно, в стальном и голом
Черепе взрыв на взрыве.
Сдвинулись и помчались
Вот оно четвертое измерение!
Капитан
Коренастый
Отчалил
В океан
Ненастный
Времени
И ясно —
Мы видим сами!
Над Рейхстагом,
В Берлине,
Красное Знамя!..
А в сущности — говорил, как в школе.
«Тильзитский мир»… «борьба классов»…
Но громадной и грозной волей
Разгорались сердца у нас. Глаза в глаза.
— Кто «за»?
Гимнастерки.
Три четверти.
Направо — треть…
Здесь — рука,
Там рука…
Кончено.
Неутолимы и точны
Наши подписи,
Ленинская точка.
Февраль
Накануне удалась вечерка,
Да хозяйка нашипела в телефон.
Вел меня в участок по задворкам
Рыжий здоровенный фараон.
Утром выпустили — вижу
Не проспался, не прошел испуг.
Вот, вагоны более не движутся,
А глазеют, лежа на боку.
Подошел вплотную — нет не снится.
Два гвардейца тихо, начеку:
— Разъяснять кого-нибудь, на митинг,
Нужно нам в шестнадцатом полку…
Легкий воздух стал как будто шире,
Шире груди и сердца солдат.
Только, сбросив с плеч привычных гири,
Чувствуешь, как плечи заболят.
Над Невой, над гранитом, над снегом
Небо в горячке дрожит.
Но легко верстовым разбегом
Шагать, притиснув ножи.
— Помнишь эти февральские ночи?
Выстрелы и фонари.
А за парком, в квартале рабочем,
Огнекрылые степи зари.
Извержения первых пожарищ
Грозной и гулкой земли.
— Где, скажите, горит, товарищ?
— Это мы… участок… сожгли!
— Я не помню, жил я или не жил.
Так, обвалом, закружилось все.
Мы свою хрипели Марсельезу,
Выплетая ленты из девичьих кос.
У костров бумажных грея ноги,
У костров судейских потрохов,
Подводили славные итоги
Забранных патронов и штыков.
И, как ленты, той же кровью алой
Сердце злое билось о ружье.
Ведь тогда еще не полиняло
Красных флагов новое тряпье.
А в харчевне, рядом, вижу — тоже:
Николай-угодник и портрет царя.
— Эй, товарищ, это что за рожа?
Почесался: «Да, понятно, — зря».
Не спеша соскреб в стакане пенки,
Встал на самодельный стул.
Повернул царя мундиром к стенке
И словцо такое завернул.
Так погиб последний из династий
И угодник божий загрустил,
Открывая двери нашей касте
Никогда не виданных громил.
Я никогда еще не слышал
Такого грома в облаках,
Когда взбирались мы по крышам,
Ища врагов на чердаках.
Пять корпусов палили в солнце,
Чтоб кровь сильнее разожгло.
И флаг совали мы в оконце,
На штык рубаху приколов.
На колокольнях и соборах,
Где пулеметам цель в толпу,
Отменный ладан легкий порох
Указывал упрямый путь.
И, как всегда, победой быстрой
Отметив каменный карниз,
Какие громовые искры
Мы с высоты бросали вниз.
Потом, свершивши муэдзинов
Призывы глоткой из свинца,
В прохладный бархат лимузинов
Спускались, остудить сердца.
И, множа мелкую тревогу,
Рожок взбесившийся орал:
— Эй, пешеходы, дай дорогу!
— Эй, сторонитесь, генерал!
Сумрак газовых огней неверный,
Да веселые напевы пуль.
Прислонясь к гранитному барьеру,
Отдыхая, закурил патруль.
Вдруг, из мглы, рожденный дымной далью,
К нам подходит призрак той поры
С головой покрытый бабьей шалью И осипшим басом говорит:
— Арестуйте, гражданин, товарищ.
— Ты, что, выпил? — Я городовой.
От солдат куда ни удираешь, —
Мне б в деревню лучше на покой…
И пошел за ним я, нянька за дитятей.
У огня вгляделся, — что за сон? —
Это он, недавний мой приятель,
Рыжий, здоровенный фараон.
Блокнот поэта
«Пока не требует поэта»…
Курс рубля. Ультиматум. Банк.
Косточки счет — свет.
Цены — мука, мануфактура, бумага.
— Делайте из копейки две!
Потом редакция. Стихи, как устрицы.
Проглотишь — ни сыт, ни голоден.
Надписи — «В архив». «Доложить». «Мусор».
Шесть часов механического завода.
Дома, как у всех поэтов,
Туже черепа лапа.
В кухне диспут о пережаренных котлетах,
За стенкой — о модных шляпках.
Во время гражданской войны в тюремной камере оказываются старый врач и юноша, приговоренный к расстрелу. Врач погружает юношу в гипнотический сон, и за несколько часов сна тот проживает еще одну жизнь в удивительной Стране Гонгури, существующей в далеком будущем.
В третий том избранных произведений видного сибирского прозаика, поэта и одного из зачинателей советской научной фантастики В. Итина (1894–1938) вошла повесть (или, по авторскому определению, «поэма») об авиаторах «Каан-Кэрэдэ», авиационно-приключенческий рассказ «Люди», воспоминания об Итине поэта Л. Мартынова, биографический очерк дочери писателя Л. Итиной и другие материалы.
В первый том избранных произведений видного сибирского прозаика, поэта и одного из зачинателей советской научной фантастики В. Итина (1894–1938) вошла фантастическая повесть «Страна Гонгури» («Открытие Риэля»), публикуемая по первому изданию 1922 г. В приложениях — воспоминания В. Итина о работе над повестью и первая рецензия на «Страну Гонгури» (1922).
Раздражение группы нейронов, названных «Узлом К», приводит к тому, что силы организма удесятеряются. Но почему же препараты, снимающие раздражение с «Узла К», не действуют на буйнопомешанных? Сотрудники исследовательской лаборатории не могут дать на этот вопрос никакого ответа, и только у Виктора Николаевича есть интересная гипотеза.
Первоначальный вариант рассказа был издан в 1962 году под названием «Х=».
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.