Урал-батыр - [19]

Вконец покинул его покой,

Батыр успокоится ли такой?

Как теперь я с ним поступлю,

Тайну открою? Как стерплю?

Если скажу — он тайну узнает,

Голову в том краю потеряет,

Поедет разыскивать отца,

Одну меня бросит в стенах дворца“, —

Сидя так, моя мать причитала.

Поднялся я, когда светало,

Туда завернул, где та кровь трепетала,

Все вокруг нее я бродил,

„Эх ты, кровь, ты кровь! — говорил, —

Тебя отец, оказалось, пролил!

Когда отец мой сюда ступил,

Ты, выходит, с ним воевала.

Не потому ли ты не остывала,

Что рука батыра тебя проливала?

Еще оттого, что ты грязна,

Ворон не пьет, не вбирает земля,

Лоснясь, лежишь ты, гнилью дыша,

Мукой исходит твоя душа…“

Только такое успел я сказать,

Кровавое озеро стало вскипать.

Когда кипящая капля упала

На белый камень, ушедший в грязь,

Слизь каменистая задрожала

И прямо из грязи речь полилась:

„Мы четыре батыра-раба

Дедушки твоего Катила.

Бились против отца твоего,

Но кровь царя нас в яд превратила.

Даже земля нашу кровь не пьет,

Солнца луч ее не берет.

Воронов выпить ее умоляем —

Они же в ответ: мол, нет, не желаем.

Мучится наша душа и страдает.

Поди к Уралу, отцу своему,

Всю нашу боль поведай ему:

Пусть снизойдет, нашу кровь оживит,

Пусть в достойных богатырей

Вновь из крова нас превратит“.

Услышав такое, я тайну узнал,

Матери обо всем рассказал.

Недолго она раздумывать стала,

Молча в сторону гор зашагала,

Воронов всех вокруг собрала

И, проводив одного куда-то,

Каждодневно его ждала,

С гор своего не спускала взгляда.

Однажды, не помню, в какую пору,

Шумно назад воротился ворон,

Воду в клюве своем принес —

Была та вода прозрачнее слез;

Мать плеснула на кровь водой —

Четверо встали из крови той.

Тогда сказала батырам мать:

„Позор за отца моего принять

Вам пришлось. Вы кровью алели.

Станьте ж друзьями Уралу на деле —

Всех друзей моего отца

Уничтожьте теперь до конца;

Вместе с сыном моим ищите

Урала по белому свету всему,

Хоть под землей его найдите,

Мой привет передайте ему“.

Взяв четверых батыров с собой,

Осознав, кто отец мой родной,

Что я — Яик — рожден был тобой,

Издалека я приехал к тебе,

Чтобы товарищем быть в беде,

Чтобы помощь тебе оказать,

Чтобы рядом с тобой воевать.

Пояс потуже я повязал,

Что есть мочи к тебе прискакал».

Второй:

«Мать мою зовут Гулистан.

Когда мне исполнилось шесть лет,

Змей с Шульгеном из дальних стран

Принесли нам множество бед.

Нашу страну разорить пришли,

В ужас всех людей привели,

В горе покинули мы страну;

Думала о тебе моя мать,

Не переставала горевать.

Когда мы собирались ко сну

И мать в постели лежала больной,

Дивы напали на нашу страну,

Землю всю затопили водой;

Детям и седым старикам —

Всем плоты я изготовлял,

Рассаживал их по плотам,

Сам против змей воевал.

Видя, что мы не сдаемся им,

Что тонуть в воде не хотим,

Что не боюсь я воды и огня,

Стал аркум напротив меня,

В ярости замахнулся мечом.

Но удара я ждать не стал —

Сам в ответ я нанес удар.

Ни в чем ему я не уступал.

Аркумом бешенство овладело —

Помощь дивов к нему подоспела;

Дивы бросились на меня —

Но отбивался достойно я!

От Заркума и дивов его

Не оставил я ничего.

Не считаясь с болезнью своей,

Мать ко мне подошла поскорей,

Увлажнились глаза слезами.

Так она мне тогда сказала:

„Сын! Отец твой Урал-батыр.

От него ты пришел в этот мир:

Нугуш-батыром на свет родился,

В богатырстве с отцом породнился.

Садясь на коня, мое дитя!“ —

Так напутствовала меня мать

И тулпара мне подарила,

Верной дороге меня научила,

Вышла на войну провожать».

Третий:

«Имя матери моей Хумай,

В небо высоко взлетая, она

Слушает что-то, не ведая сна:

„Эй, Урал мой, чей занят ты?

Я плачу, неведенья полна;

Дивы и змея вместе сошлись,

Воедино переплелись“

Землю море покрыло сплошь —

Как его ты переплывешь?

Как ты дивов, что крови хотят,

Всех одолеешь и перебьешь?» —

Так она свою скорбь изливала,

С горькой жалобой причитала.

На меня однажды взглянула,

Глубоко и скорбно вздохнула:

«Коль ты раньше б, мой сын, родился,

На коня своего садился.

Отцу, что в сражении изнемог,

Верной опорою стать бы мог», —

Говорила, меня обнимая,

И беззвучно рыдая сама;

За младенца меня принимая,

Тайну не открывала она.

Когда ночью мы с ней не спали,

В нашу дверь колотить вдруг стали —

Разлетелась вдребезги дверь.

Див вошел — отвратительный зверь.

Руку к матери он протянул:

«Не того ль, кто войну раздул.

Вверх ногами все перевернул,

Кто утесы в горах ломал

И камнями в дивов кидал, —

Не того ль ты жена — Хумай?

Ты ему Акбузата дала,

И счастливою с ним была,

Меч алмазный вручила ему,

Смерти дивов тем предала!

Голову я тебе отрублю,

Вдоволь крови твоей попью

И в огонь твое брошу тело,

Чтоб обуглилось все и сгорело!

Пусть твой муж от вести такой

Потеряет и сон, и покой!»

С тем на мать набросился он.

Увидев меня, остановился:

«Не второй ли это Урал? —

Про себя пробормотал. —

Не от него ли сын родился?»

Так и замерла в страхе мать,

Даже слова не в силах сказать.

Сердце женское оборвалось,

Помутились глаза от слез.

Я ж, ребенком себя не считая,

Гневом яростным закипая,

На злодея напал того.

Одна голова его выдувала пламя,

Другая яд источала губами;

То он меня гнул, то я его.

В руках моих не было ничего.

Но жестоко я с ним сражался,

В силе диву не уступил,

Наземь с грохотом повалил,

Так его мерзкую глотку сжал.

Что из пасти вдруг кровь пошла.