Ураган в сердце - [130]

Остановить себя доктор Карр не позволил:

– Возможно, он попробует устроить дома то же, что устроил тут: норку, чтобы укрыться в ней от мира. Не позволяйте ему этого. Приглашайте гостей, особенно людей из компании, и делайте все, чтобы быть уверенной в том, что они не станут относиться к нему как к инвалиду, которого необходимо оберегать от правды. Сделайте так, чтобы они обсуждали происходящее, что случилось, что должно случиться. Сами задавайте вопросы. Встревайте во все. Направляйте разговор.

– Но я никогда…

– Вы, может, сочтете, что захожу чересчур далеко, говоря вам все это, но я видел столько много случаев.

– Нет, мне нужно, чтобы вы мне рассказали, – торопливо выговорила Кэй. – Единственное… в общем, я никогда не говорила с Джаддом о компании и уверена, ему покажется жутко подозрительным, если ни с того, ни с сего я начну. – Она замолкла, надеясь, что сказала достаточно, чтобы Карр ее понял.

По всей видимости, он все очень хорошо понял, взгляд его пронзал ее, словно рентгеновскими лучами.

– Вы хотите сказать, что до сей поры не интересовались деловой жизнью своего мужа?

– Дело вовсе не в том, что я не интересовалась, – возразила Кэй. – Только вот когда-то мы говорили обо всем на свете, много лет назад. – Она заходила все глубже и глубже, сама заманивала себя в ловушку и так далеко зашла, что теперь выход оставался единственный: признаться. – Не знаю, возможно, есть тут доля и моей вины. Возможно, я не настолько проявляла интерес, как следовало бы. Только, когда тебе не говорят, что происходит, когда ты не знаешь, что вокруг творится, ужасно трудно интересоваться тем, к чему не имеешь отношения.

Тихо, но с заметным напором доктор Карр сказал:

– Теперь вы имеете отношение, миссис Уайлдер. Должны иметь. Никого другого нет.

Как-то сразу навалилась слабость, опустошало расслабляющее чувство собственной непригодности, ощущение достаточно непривычное, чтобы испугаться.

– По-моему, вы недооцениваете себя, миссис Уайлдер, – твердо выговорил доктор Карр, и такое одобрение значило больше, чем любое выражение сочувствия или понимания. – Вы гораздо более объективны, чем большинство жен, а потому более способны видеть вещи в их истинном виде. Вы вернете его к жизни, миссис Уайлдер, я уверен, что у вас получится.

Кэй избегала смотреть ему в глаза, вслушивалась в эхо его слов, она застыла, вникая в смысл слова «объективна», воспринимавшееся противоположностью всего, чем ей следовало бы быть для того, чтоб стена между ней и Джаддом когда-нибудь рухнула.

– Жаль, что я не могу сделать большего, – сказал доктор Карр. – Увы, есть предел того, как далеко позволено заходить. Уверен, вы понимаете.

Кэй кивнула и, отвечая на не вызывавший сомнения тон, предполагавший завершение разговора, быстро поднялась с кресла.

– Мы с вами увидимся завтра утром, разумеется, – произнес доктор Карр. – Я дам вам расписание режима питания, несколько рекомендаций.

Кэй сделала шаг к двери.

– Вы уже сообщили Джадду, что выписываете его?

– Нет, но утром я сказал ему, что если у других анализов результаты будут такими же хорошими, как у ЭКГ… уверен, он ожидает этого.

– Не хотите, чтобы я сказала ему, или хотите?

– Ну, если вы предпочитаете не…

– Нет, я скажу ему, – твердо выговорила она, но с ложной отвагой, затем еще раз поблагодарила доктора и вышла. Однако, уже идя по коридору, она чувствовала, как занозой в сознании саднила мысль: когда доктор Карр повернулся в дверях, на лице его появилось выражение облегчения. Теперь это ощущение само преобразовалось в чувство, что ее покинули, оставили в полном одиночестве разбираться с проблемой, которая уже сокрушила его. «Есть предел того, как далеко позволено заходить доктору». Только вот, очевидно, нет предела тому, что ожидается от жены.

Дверь в палату Джадда была открыта. Заглянув в нее, Кэй поняла, что смена медсестер уже произошла. Миссис Коуп стояла у дальнего угла кровати и разговаривала с Джаддом, потом она умолкла, предупреждающе покашливая, и молча указала взглядом на дверь.

Джадд повернул голову.

– А я уж едва ждать не перестал, не думал, что ты сегодня приедешь. – Сказано это было ободряюще и повергало в искушение поверить, что он мог бы и расстроиться, если бы она не появилась.

– Я разговаривала с доктором Карром. Он рассказывал мне о проделанных им анализах, о том, как они все хороши, – говорила она, стараясь придать больше легкости голосу, что не совсем получалось. Джадд молчал, ожидая от нее продолжения, однако Кэй чувствовала, что ей трудно не столько из-за него, сколько из-за миссис Коуп, которая, так ни единым движением и не показав, что собирается покинуть палату, разглядывала посетительницу, угрюмо поджав губы, едва ли не затыкая ей рот.

Пристально глядя в глаза Джадду, но ничуть не забывая и об ушах миссис Коуп, Кэй сказала:

– Он говорит, что собирается завтра отпустить тебя домой. – И сразу же прибавила: – Правда, это замечательно? – хотя и не раньше, чем заметила, что первой реакцией Джадда на ее сообщение был вопрошающий взгляд, устремленный на миссис Коуп.

2

Весь день и до самого вечера мысли Джадда Уайлдера снова и снова возвращались к тому, как необычно была настроена сегодня его жена. Не то чтобы она не выходила у него из головы: случались и перебои, и отвлечения, – и все же за последние три часа он думал о ней сосредоточеннее, чем вот уже за много лет. Говоря правду, то была одна из немногих когда-либо предпринятых им попыток серьезно и основательно разобраться в ее поведении, казалось, непостижимом. В первые годы супружества он пытался делать то же самое, однако одна неудача за другой научили его, пусть и подсознательно, что это напрасный труд. Тем не менее у него выработалось (и тоже по большей части подсознательно) интуитивное ожидание того, как Кэй поступит в том или ином конкретном случае, и именно ломка этого стереотипа ожидания так встревожила его нынче днем. Как ни сомневался он в своей способности объяснить настроение жены, трудно было избавиться от впечатления, что она напугана. Но почему?