Ураган. Последние юнкера - [53]

Отрезанные от всего мира, ни на минуту не умолкавшим пулеметным огнем, да позднего вечера не знали, сидевшие у водочного завода, добровольцы о смерти Корнилова. Томительно тянулся день. Снаряды беспрестанно падали вокруг прикрывавшего их здания. Было голодно и тоскливо.

— Что же это такое, в самом деле? Нет, нет, — раздавались возгласы из их среды. — Долго ли мы будем здесь сидеть? Почему до сих пор не штурмуем?

— Господа, — обыкновенно останавливал их Глеб. — Ведь мы здесь сидим и ничего не знаем, а у Корнилова все нити в руках. Он лучше знает, когда начинать штурм.

Но у самого на душе было далеко не спокойно.

— Что-то неладно, — думал он. — Иначе не ждал бы Корнилов, пока перебьют столько народу из его и без того крошечной армии.

Наконец стало темнеть и мало-помалу стрельба затихла. Все приободрились, ожидая, что с наступлением ночи их, или отзовут из этого гиблого места, или начнется штурм. Кроме того, уже двое суток никто куска хлеба в рот не положил. Каждый мечтал об еде, которую, вероятно, доставят, пользуясь темнотой. Когда окончательно стемнело, неожиданно раздался голос, незаметно прокравшегося сзади, офицера связи.

— Где ротный командир?

— Я здесь, — отозвался Дукаров.

— Приказано немедленно отступать, до соединения с полком. Корнилов убит, — дрогнувшим голосом, добавил он.

— Как убит? — послышались встревоженные голоса.

— Так, сегодня в восемь часов утра, разорвавшимся снарядом, убит наповал.

Наступило тяжелое молчание.

— А кто принял командование? — спросил Дукаров.

— Деникин. Генерал Деникин, — отвечал офицер, скрываясь в темноте.

Усталые, голодные и нравственно придавленные шагали добровольцы, уходя от, еще не подозревавшего отступления, противника.

— Дождались, — думал Глеб. — Господи, что же будет с Колей и Наташей? Встретимся ли мы еще?

Видя подавленное состояние своих соратников, он ожидал полного разгрома, лишь только наступит день.

«Ну, что же, я умереть сумею. Но что будет с ними? А если рассыпавшись в разные стороны нам удастся спастись? — подумал Глеб. — Что тогда? Ах зачем я медлил и до сих пор не сделал предложения? Ведь если я останусь жив, я то буду ее разыскивать, но она. Какое основание будет она иметь, чтобы искать меня? Нет если только Бог мне поможет с нею встретиться, не буду больше откладывать и объяснюсь при каких бы то ни было обстоятельствах».

Расстроенные ряды добровольцев, молча двигались в ночной темноте. Не раздавалось обычных шуток, не слышалось смеха в их рядах. Каждый был погружен в тяжелую думу о завтрашнем дне. Погиб Корнилов, разбита надежда и утеряна вера в то святое дело, которому служили, за которое умирали.

— Сестра, а сестра! — стучался в дверь комнаты старый казак, стараясь разбудить крепко спавшую Наташу. — Сестра, ваши в поход сбираются.

— Кто там? — раздался за дверью голос Наташи.

— Это я, Остап. Одевайтесь скорее, а я пойду коней запрягать.

— Да, в чем дело дедушка? — появляясь в дверях и протирая заспанные глаза, снова спросила она.

— Да я ж вам говорю, что ваши в поход сбираются.

— В поход? Ну, слава богу. Значит Екатеринодар взят, — подумала она, бросаясь в комнату готовиться к дороге.

Было еще совсем темно, когда ее повозка присоединилась к медленно двигавшемуся вдоль улицы обозу.

— Вот видите, Коля, — говорила она, перегибаясь с седла к раненому. — Вот видите, ваши опасения оказались напрасными, мы едем в Екатеринодар.

— Да, слава Богу, — отвечал тот. — Только почему мы, как будто, не по той дороге едем. Ведь Екатеринодар совсем в другой стороне.

— Да, это странно. Вероятно для обоза выбрали эту дорогу, как более удобную. Да, вот как рассветет, я спрошу кого-нибудь.

Убаюканный легким покачиванием, катившейся на хорошей дороге, повозки и успокоенный радостной вестью о взятии Екатеринодара, Коля вскоре заснул, а Наташа начала пробираться на своей Машке вперед, где должен был ехать доктор. Уже начинало светать, когда она поравнялась с его повозкой.

— Здравствуйте доктор, — обратилась она к нему. — Скажите пожалуйста, почему мы по этой дороге поехали?

— А по какой же прикажете? — отвечал доктор мрачным голосом.

— Так ведь дорога на Екатеринодар совсем в другой стороне.

— Э, причем тут Екатеринодар? Корнилов убит. Мы отступаем, — пробурчал он, заворачиваясь в шинель и удобнее укладываясь на ворохе пакетов и тюков.

«Вот оно что! — с трудом сообразила Наташа, и сердце ее болезненно сжалось. — Что же далыие-то будет? Господи, что же будет со всеми этими несчастными, лежащими сейчас на подводах, страдальцами. Что будет с Колей, с Глебом, со всеми нами? Хорошо, если просто убьют, а то ведь замучают в ужасных пытках. Бр… — и струйка мороза пробежала по ее спине. — Я то знаю, что с собой делать. Хорошо, что до сих пор не рассталась с револьвером. Коля, конечно тоже застрелится, да и Глеб, я уверена, живым в их руки не отдастся. Но куда же мы двигаемся? Значит еще не все потеряно, — вдруг сообразила она. — Кто-то руководит. Кто-то значит надеется на спасение армии».

— Доктор! Доктор! — снова нагнала она повозку врача.

— Ну, что еще? — грубо огрызнулся тот.

— А кто теперь нами командует?

— Генерал Деникин, — последовал лаконический ответ.