Ураган - [16]

Слушая этот рассказ, Сяо Сян подумал: «По разговору ничего, посмотрим, что за семья и как настроена».

Они подошли к дому. Двор у Лю Дэ-шаня оказался просторный. В конюшне с деревянным настилом стояли три хорошие лошади.

Напротив ворот помещался трехкомнатный дом под соломенной крышей, почти совсем новый. В окнах небольшого флигеля на восточной стороне двора поблескивали стекла.

«Да он, по меньшей мере, зажиточный», — решил Сяо Сян.

Начальника бригады интересовали сейчас семьи бедняков, однако не зайти уже было бы неловко. К тому же, все равно, надо со всеми познакомиться.

Вошли во флигель со стеклянными окнами, закурили скрутки, а потом выпили чаю из поджаренного проса. Лю Дэ-шань принес горсть мелких слив и положил на стол перед Сяо Сяном.

Крестьянин сел на кан и заговорил, подбирая наиболее благозвучные слова и заискивающе посматривая на собеседника. Если гостю что-нибудь не нравилось, Лю Дэ-шань тотчас заговаривал о другом. Когда же говорил начальник бригады, он только кивал головой и поддакивал: «Да, да, конечно», «Ну само собой»…

Лю Дэ-шань был мастером на все руки: и пахать, и сеять, и скирдовать пшеницу, и ставить заборы. Во всех крестьянских делах имел он большой опыт. У него тоже были счеты с Хань Лао-лю. Начались они с того, что Лю Дэ-шань после 15 августа вывез из дальнего поселка японских колонистов полную телегу вещей. Тут были одеяла, одежда, мука, рис и домашняя утварь. Попались ему и винтовки, но взять их он побоялся. А Хань Лао-лю обвинил Лю Дэ-шаня именно в том, что тот будто бы привез винтовку, и под этим предлогом отобрал у крестьянина все, что было на телеге. Осталась только короткая военная шинель, перекрашенная в черный цвет. Лю Дэ-шань возненавидел помещика, однако открыто свою ненависть проявлять боялся.

Приезду бригады он искренне обрадовался, надеясь, что теперь Хань Лао-лю достанется. Но одно смущало его: ведь бригада состоит из коммунистов, а коммунисты вряд ли оставят ему трех лошадей и пять шанов земли. «Хотя бригада и прижмет Хань Лао-лю, однако для меня в союзники она тоже не годится», — подумал Лю Дэ-шань.

Он не спал всю ночь, а под утро принял решение: не озлоблять ни ту, ни другую сторону, постараться поладить с обеими, быть настороже и никому не раскрывать сердца. «Посмотрим, куда подует ветер, а там видно будет».

Посидев недолго, Сяо Сян распрощался и вернулся домой. В школе еще никого не было. Он достал записную книжку и занес в нее:

«Лю Дэ-шань. Зажиточный. Позиция: колеблющийся, но привлечь к работе можно».

В комнату вошел цветущего вида человек. Одет он был в белую куртку.

— Скажите, пожалуйста, кто здесь начальник Сяо?

— Я Сяо Сян.

Человек вынул из кармана красный конверт и обеими руками поднес его хозяину, поклонился и учтиво добавил:

— Моя фамилия Ли Цин-шань. Господин очень, очень просил передать начальнику Сяо, чтобы он непременно навестил его.

На красном конверте было написано: «Господину начальнику Сяо».

Раскрыв конверт, Сяо Сян прочел:

«В шесть часов вечера шестнадцатого числа сего месяца, почтительно приготовив угощение, имею честь ожидать вашего прибытия.

С глубоким уважением Хань Фын-ци».

Сбоку мелким почерком было приписано: «Угощение состоится в моем скромном доме».

Сяо Сян внимательно рассмотрел приглашение и особенно конверт со словами «господину начальнику» и улыбнулся:

— Совсем в стиле «Общества гармонии»[13]. Ваш хозяин пригласил еще кого-нибудь?

Ли Цин-шань перебрал пальцами пуговицы на куртке и снова поклонился.

— Больше никого, только начальника Сяо.

— А что же ваш хозяин приготовил вкусного? — поинтересовался Сяо Сян.

— Разве можно в нашей дикой местности найти что-нибудь вкусное? Хоть чем-нибудь да выразить почтение…

— Что еще за почтение! — перебил Сяо Сян.

— Ведь если бы мы и пригласили начальника приехать в нашу дикую деревушку, начальник не внял бы нашей просьбе, не случись у него важного дела к нашим крестьянам. Хозяин приглашает отведать водки с его собственного завода, чтобы отпраздновать прибытие начальника Сяо.

Сяо Сян наконец не выдержал:

— А ты кем ему приходишься?

— Я его батрак, пашу господскую землю…

— Пошел вон, негодяй! Кого ты обманываешь? Похож ли ты на пахаря!

Сяо Сян взглянул на тщательно приглаженные волосы Ли Цин-шаня и совсем распалился. Он разорвал приглашение в клочки и бросил в лицо посетителю. Кусочек картона больно ударил того в глаз.

На лбу управляющего вздулись жилы, а глаза перекосились от ярости. Он подался назад и сжал кулаки, приготовясь, очевидно, к драке.

— Что? Ты еще драться собираешься! — подскочил к нему вбежавший на шум Вань Цзя.

Одной рукой он вытащил маузер, другой схватил управляющего за шиворот:

— Пошел вон, собака!

Увидев маузер, Ли Цин-шань струсил и, отступая к двери, пробормотал:

— Хорошо… уйду.

Вань Цзя, проводив его до ворот, плюнул и выругался:

— Попробуй еще раз сунуться, собака!

И повернул обратно.

Его остановил старик Сунь, проходивший в этот момент мимо школы.

— С кем это ты, земляк? — спросил возчик.

Вань Цзя показал пальцем на удалявшегося Ли Цин-шаня:

— Приносил приглашение от господина Ханя-шестого, да попал носом в золу.

Старик, лукаво прищурившись, ухмыльнулся: