Ураган - [105]

— Су-ин! Это же я! Я!..

Дасаоцза быстро оглянулась.

— Вот напугал как… — прошептала она. — Думала, негодяй какой…

Улыбаясь, она положила большую руку Бай Юй-шаня себе на грудь: «слушай, как бьется», и припала к мужу.

Кто знает, сколько времени они простояли так? Их видел лишь крутящийся снег. Часов не было, а если бы и были, они все равно не взглянули бы на них. До часов ли в такой момент?

— Давно приехал? — спросила наконец Дасаоцза.

— Ну и долго ж я тебя ждал! — не отвечая на вопрос, воскликнул Бай Юй-шань. — В гости, что ли ходила?

— Угадал, — усмехнулась Дасаоцза. — У меня так много времени, что его девать некуда. Вот по гостям и бегаю.

Она вырвалась из объятий, вбежала в дом и зажгла лампу.

Хотя Бай Юй-шань и обещал в письме приехать к Новому году, но появление его все же было для Дасаоцзы неожиданным. Несмотря на обычную замкнутость и суровый характер, истосковавшаяся в разлуке Дасаоцза излила на Бай Юй-шаня бурный поток нежности. Впрочем, это продолжалось не слишком долго. Удостоверившись, что муж здоров и у него цветущий вид, следовательно, может выдержать любую атаку, Дасаоцза, сдвинув черные брови, принялась его распекать:

— Что ты за человек! Вышел за дверь и забыл. Одно письмо прислал за целый год и успокоился.

— Я должен был работать, а не письма писать. Ты все такой же осталась!

Слова эти укололи Дасаоцзу в самое сердце. Она вспыхнула и уже готова была схватиться с мужем, но, вспомнив, сколько выстрадала в разлуке с ним, сдержалась и принялась растапливать печь. Однако обида не утихала.

Дасаоцза посмотрела на стол. Полученная к новогодним праздникам свинина была даже не разрублена, и предстояло еще много возни, чтобы приготовить из нее начинку для пельменей. Загруженная общественной работой, Дасаоцза забросила домашние дела, совсем забыла о себе, о своем хозяйстве, а он еще посмел сказать, что она не изменилась. Это ли не оскорбление?

Мало того, что она руководила женской группой, ей приходилось еще вести работу и в крестьянском союзе.

«Хорошо же, — решила Дасаоцза. — Вот назло ничего не стану рассказывать. Можешь думать обо мне все, что тебе угодно. Посмотрим, что ты тогда скажешь».

Бай Юй-шань, как ни в чем не бывало, подлил в лампу масла, вытащил блокнот и ручку. Он уже выучился писать и теперь каждый день практиковался, чтобы не забыть иероглифы.

Дасаоцза внесла в комнату таз с горячими углями и глянула на мужа. Увидев, что он старательно что-то пишет и вид у него такой серьезный, словно у настоящего ученого, Дасаоцза сразу подобрела. Она присела на кан и улыбнулась:

— Чего бы ты хотел поесть?

— Ничего не хочу. А вот скажи-ка мне: ты принимаешь какое-нибудь участие в женской группе?

«Даже головы не поднял, даже не взглянул!» — подумала Дасаоцза и, прищурившись, насмешливо посмотрела на мужа:

— Вот еще! Зачем это мне участвовать?

Бай Юй-шань отшвырнул ручку и бросил на жену неприязненный взгляд:

— Как это «зачем участвовать»? Ты, должно быть, даже этого не понимаешь?

Дасаоцза ответила ему таким же взглядом:

— Откуда мне понимать? Мужа целый год дома не было, кому меня учить?

— Сходила бы к людям да попросила, чтоб тебе растолковали.

— Это чтоб ты потом опять сказал, что я все по гостям шляюсь?

Бай Юй-шань с досадой вздохнул:

— Одно расстройство с тобой! Прямо досада берет! Глянешь на тебя и невольно вспомнишь, какие женщины в городе Шуанчэнцзы. Они и в общественных организациях участвуют, и всякую работу делать могут, и обо всем поговорить умеют. Окажись ты в Шуанчэнцзы, я бы не знал, куда мне лицо от стыда девать. Ты такой отсталый элемент, что я просто ума не приложу, как мне с тобой дальше жить и что делать?

— А зачем тебе со мной, таким отсталым элементом, жить? Ты поезжай обратно в Шуанчэнцзы и живи там с той, которая и работать, и говорить, и еще чего-нибудь там… умеет. А с простой деревенской бабы какой спрос? Она — отсталый элемент, ничему не обучена.

Бай Юй-шань, опасаясь, как бы эта некстати проснувшаяся ревность не привела к ссоре, примирительно улыбнулся и терпеливо начал втолковывать жене:

— Подумай, если ни ты, ни другие женщины не станут участвовать в женском союзе, то как же можно будет тогда свалить феодализм? Нам всем необходимо сплотиться и действовать сообща. Один человек разве чего-нибудь достигнет? Ты прежде подумай как следует о самой себе. Если же не подумаешь, прогресса у тебя никогда не получится.

Слово «прогресс» Дасаоцза, конечно, не поняла. Но она знала, что оно взято из ученого языка образованных людей, и это еще выше подняло авторитет Бай Юй-шаня в ее глазах. Неужели он теперь стал таким ученым и умным, что знает столько же, сколько начальник Сяо, который был для нее самым мудрым человеком. Вот она сейчас проверит, действительно ли муж знает не меньше начальника Сяо.

— Сплотиться? — Дасаоцза прикинулась совсем непонимающей. — Это еще для чего понадобилось? Ведь все одно бедняки вечно останутся бедняками, а богачи никогда горя не увидят. Правильно говорится, что «богатство и бедность зависят только от неба». Ты сам погляди: богачи целый год палец о палец не ударят, а едят вкусно и пьют, сколько хотят. Бедняки же работают день и ночь, и все равно им ни еды, ни одежи не хватает. Вот и определи теперь: разве это не судьба?