Ураган - [4]

Девятый собрал свою команду. Он был зол — перед глазами все еще маячила сердитая физиономия Третьего: «Это надо прекратить, да!» Девятый и сам понимал, что надо, но как?

— Итак, — сказал он, — перед нами поставлена задача прекратить… деятельность Урагана. В случае необходимости, нам будет предоставлена материальная и техническая помощь, последние слова он произнес скептически. — Есть предложения?

Ответом было молчание.

— Ариль!

— Не знаю. Надо его разрушить. Может, попросить у Этленда пару ракет — говорят, у них остались…

— Нет. Это опасно для нас.

— Тогда химическим путем. Можно попробовать его засеять… Ассорцы в свое время проводили такие эксперименты.

— Хорошо, я доложу Пятому.

— Бесполезно, — покачала головой Джея. — Это явление иного порядка.

— Он не успокоится, пока не разрушит Локус, — сказал Юос.

— Да, но Локус ему не взять, — возразил Ариль.

— Хотите сказать, что он будет ходить вокруг да около?

— Да.

Девятый вздохнул. Потом он сказал:

— Необходимо выяснить, что такое Незримые Стены, и найти способ управлять ими. Другого пути победить Ураган я не вижу.

— Вы хотите установить их везде? — удивился Ариль.

— Работайте, — жестко сказал Девятый и вышел из кабинета.

В тот же день он узнал, что два боевых самолета, посланных применить против Урагана химическое оружие, не вернулись на базу. Они бесследно исчезли в серой клубящейся мгле.

А кончилось все так же быстро, как и началось. Мелодия была сыграна, но на последнем аккорде лопнула струна.

— Все мы смертники, — говорил Девятый. — Мы — те, кто идет в неизвестное, не оглядываясь назад. Так же в свое время химики травились ядовитыми газами, а физики зарабатывали лучевую болезнь. Для нас не существует техники безопасности, а только жажда знания и веление долга…

Девятый говорил это над постелью Юоса — и говорил так хорошо, что тот заплакал, а потом заснул. Юос умирал. Болезнь его была неизвестна науке, она была уделом немногих избранных, ходивших запретными тропами невидимого мира. За знание пришлось заплатить страшную цену.

Место на карте было обозначено красным крестиком.

— Здесь живет Надежда Мира, — сказала Джея. — Вот ее точный адрес, — она подала Девятому бумажку.

— Что такое эта Надежда Мира?

— Мы не знаем. Мы узнали только ее имя, зато настоящее. Это она держит Незримые Стены, никто другой не имеет над ними власти. На ладонь Девятого лег небольшой кристалл. — Это талисман, он должен принести удачу, — сказала Джея. — Я зарядила его для вас.

Юос проснулся и позвал Девятого. Тот подошел и удивился выражению глаз больного: он смотрел недоверчиво-восхищенно, как будто только что узнал про Девятого что-то удивительное.

— Возьмите… Там… Нож…

Может быть, кому-то Девятый и мешал жить, но умирать он не мешал никому. Поэтому он выполнил просьбу. Дрожащими пальцами Юос взял нож, проверил остроту лезвия и зашептал что-то одними губами. Потом он сказал:

— Возьмите его с собой… Вы должны… — и замолчал.

Его завод кончился.

С момента, когда он обрел талисман, Девятый чувствовал, что тот даст ему больше, чем думала Джея. Но процесс пошел, и Девятый уже ничего не мог сделать. Неведомая сила поднималась из глубины его «я», и все ярче горел неземной свет в глубине кристалла. И миг настал: Девятый утратил одиночество и обрел единство. Его больше не волновал вопрос, раб он Бога или Дьявола, или же стоит принять теорию, по которой Высшие силы имеют свои, высшие интересы, несводимые к добру или злу в человеческом понимании. Теперь он был звеном в бесконечной цепи, узлом космической паутины. В нужном месте и в нужное время он снова стал человеком, но уже не надолго.

Девятый умел располагать к себе. Это «начальство» явно было добрым, и старуха-привратница разговорилась:

— Уж така она и родилась. Мать-то ее пьяница была — упокой, Господи, ее душу. Отец на заводе работал… Така и родилась. Не говорит, не ходит… А только смотрит. Жалостливо так, аж за душу берет. Ну, смотрим за ней. Когда чего и покушать принесут… Свет не без добрых людей.

— Мы это так не оставим, — говорил правильные слова Девятый, пытаясь сосредоточить свое внимание на той, что лежала перед ним: полудевочке-полустарушке в лохмотьях, со сморщенным личиком.

Они остались одни. Он долго смотрел на ее неподвижное, скрюченное тело, из которого сияли ясные голубые глаза, и ощущение чудовищного противоречия захватило его.

— Почему?.. — пробормотал он. — Почему?

Ответ пришел, как дуновение ветра: произошла ошибка. И Надежда Мира вошла в тело, что было убито еще до рождения. И город был недостоин стать Градом Надежды, ибо он совершил это, и не было ему прощения.

— Сейчас, — сказал Девятый. — Сейчас я освобожу тебя.

В руке его блеснул нож. Он легко вошел в мягкую плоть. Последний раз вспыхнули и погасли голубые глаза.

Некоторое время Девятый стоял и смотрел, пока не понял, что перед ним уже не живое существо, а лишь сгусток материи, для которого остановилось время, чтобы потом пойти вспять — вплоть до распада на атомы и слияния с вечностью.

Его поразило также, что как будто ничего не изменилось в мире, но пришло знание: да, Надежда покинула его, чтобы возродиться в другом месте и в другое время, а пока Незримые Стены пали, и ничто не мешает свершиться Каре Небес.